действительно. Вероятно, вы правы. Мне не стоило так кипятиться, – бросая на Женю самодовольные взгляды из-под строго нахмуренных бровей, солидно прогудел Серебряков. – Так что же именно вас интересует?
– Ну, прежде всего неприятности, которые были у покойного на работе. Хотелось бы понять, в чем там суть, – отставляя от себя чашечку, произнесла Женя.
– Гм. Неприятности действительно были, – кивнул Серебряков. – А у кого их не бывает?
Женя согласно кивнула.
– Олег вел в институте какой-то проект, я, если честно, и сам не совсем в курсе. Он говорил что-то в общих чертах, да я, признаться, не особо слушал, все равно в их химии ничего не смылю, – словно желая оправдаться, пояснил Анатолий Сергеевич.
Женя снова одобрительно кивнула.
– В общем, суть была в том, что начальство настаивало на представлении заказчику несколько подработанных результатов. Олег отказался, на него стали давить. И, кажется, даже обвинили в финансовых махинациях. Олег говорил, что его вызывали в прокуратуру на допрос. Это было странно, потому что его прямое начальство ни объяснительных, ни отчетов от него не требовало. Олег занервничал и спросил, нет ли у меня знакомого влиятельного человека из серьезных органов. Точнее, он знал, что у меня приятель университетский в определенные структуры на работу подался.
– В какие структуры? – заинтересованно уточнила Женька.
– В ФСБ. Если такие организации позволено упоминать всуе, – пугливо оглянулся на дверь Серебряков.
– Ничего себе. И вы считаете, что у вашего приятеля были мелкие неприятности? – чуть не присвистнула вслух Женя.
– Да нет. Просто спустя пару недель я спросил у Олега, как дела. Он сказал, все рассосалось, – пояснил Серебряков. – То ли мой приятель звякнул куда нужно, то ли Олег перестал осла из себя изображать. Он у нас с детства пионерской принципиальностью отличался. Пионерия развалилась, а он со своими замашками в капитализм перебрался, – чуть иронично заметил хозяин кабинета. – Не любил, знаете ли, компромиссов. Удивляюсь, как он с таким характером умудрился карьеру построить. У них в научном мире тоже, знаете ли, свои правила и приемы имеются, – не без некоторого ехидства заметил Анатолий Сергеевич.
Жене отчего-то показалось, что сам Серебряков имел весьма гибкую совесть и покладистый, до беспринципности нрав и отчего-то завидовал принципиальности покойного друга. Прогибали его, что ли, часто? Но комментировать она свои догадки никак не стала, а сосредоточилась исключительно на деле.
– Анатолий Сергеевич, а я могу поговорить с этим вашим приятелем из… – Женя решила не нервировать впечатлительного Серебрякова и просто таинственно мотнула головой куда-то в неопределенные сферы.
– Ну что вы! – замахал на нее руками Серебряков. – Он даже разговаривать с вами не станет. Да я и беспокоить его не буду.
– Ну, хорошо, – решила не упорствовать Женя. – А вы не помните, кто именно из руководства
