читал и хорошо с деканом знаком был. Вот все и решилось.
– Понятно. Мужик неглупый, оборотистый и ловкий, – подвела черту Женя. – И с поста зама по науке уходить не хочет.
– Вот, вот, – согласилась бабуля.
– Да. Вопрос только в том, пошел бы он на такие радикальные меры, как убийство? Это вам не чужие семейные дрязги разводить. Тут дело подсудное.
– Правильно. Поэтому послушай, деточка, что я тебе скажу, – уже совсем другим тоном, тяжело вздохнув, проговорила Анна Ивановна. – Когда-то давно, еще в восьмидесятых, сотрудникам НИИ давали участки в садоводстве, многие до сих пор там дачи имеют, и особняк Чурбакова там же стоит. Место хорошее, от города недалеко, обжитое, сосновые боры рядом, до озера недалеко. У Людмилы Петровны тоже там дача, правда, маленькая, но аккуратная. У нее муж рукастый, все сам делает, – тихим, по-старчески неторопливым голосом рассказывала бабушка. – Участки у всех по шесть соток были, только домишко маленький построить и пару грядок разбить. А после перестройки некоторые стали у соседей участки выкупать, расширяться. Вот и Чурбаков, когда свой дворец строить задумал, решил своих соседей потеснить. Правда, первыми ему идею сами соседи подкинули, они уже старые стали, дача им была не нужна, а сын у них новым русским стал, он себе в Испании дом купил. Вот они и предложили. Но что такое двенадцать соток под большой дом? Он стал другим соседям предлагать участок выкупить и деньги даже хорошие давал. Но никто не соглашался. Не хотелось людям с насиженного места трогаться. Кому место нравилось, кто хлопот не хотел. В общем, не договорился. А один из соседей уже пожилой был, пенсионер, тоже институтский, одинокий, жена умерла, а дочь то ли в Риге, то ли в Нарве с мужем жила, приезжала редко. Может, раз в год. Вот он к этому пенсионеру и пристал. Давай я тебе взамен дом ближе к дочери куплю или квартиру в Нарве. Тот ни в какую. А он на даче на этой чуть не до самой зимы жил, и вот уже в ноябре, кажется, когда поселок опустел совсем, пожар случился, и дедок этот сгорел вместе с домом. – Анна Ивановна сделала многозначительную паузу. – Потом дочь приехала на похороны, и Чурбаков участок у нее купил.
– Думаешь, это он человека живьем сжег? – недоверчиво спросила Женя, представив себе ученого мужа, пусть и не совсем безупречной репутации, подпирающим поленом входную дверь и подносящим спичку.
– Не знаю, Женечка, – таким же спокойным, тихим голосом ответила бабушка. – Людмила Петровна говорит, что он с пенсионером этим поругался очень незадолго до пожара и даже с криком и руганью из его дома выбежал. У Чурбакова к тому времени стройка уже полным ходом шла, и места на участке ему явно не хватало. Не знаю. В садоводстве разное говорили, хотя напрямую никто его не обвинял. А только дом этот очень вовремя сгорел. И с Чурбаковым соседи с тех пор стараются не ссориться, но и дружбы не водят. А в прошлом году он собачку одну задавил, маленькую. Эта собачка единственным близким существом была для подруги
