никогда так делать не буду, – пробормотала девочка, прижимаясь к маме.
– Умница, малышка! – сказал на прощание, поджав губы и заглядывая в глаза Наталье.
Она же только кивнула после нескольких секунд зрительного контакта. Закрыв дверь, Наташа прислонилась к ней спиной, потирая себя за плечи. Стало зябко под его внимательным взглядом, который словно в душу смотрел. Она ведь общалась с ним уже раньше, но никогда не знала, что у него в голосе есть настолько мягкие нотки, которыми он обратился к ее дочери. Да ну, не железный он ведь. Воспоминания подкинули их последнюю встречу в больнице, когда он боролся с очередью на МРТ, но тут раздался тонкий голос дочери:
– Мам, мы же не выкинем Тома, правда? – открыв глаза, Наталья хотела ответить «посмотрим» и действительно думала сплавить животное на днях, но… То, как дочь аккуратно держала это милое чудо, как открыто ему улыбнулась и звонко чмокнула в макушку, почесывая за ушком, не дало ответить то, что хотела изначально.
– Не выкинем, малыш. Не выкинем… – уже тише повторила.
– Спасибо, мамуль! – радостно воскликнула дочь.
– Иди за стол, я сейчас подойду, – она провела ласково по голове Сонечки и направилась на кухню к аптечке.
Похоже, антигистаминные таблетки теперь будут ее постоянным спутником. Аллергия на шерсть с самого детства мешала Наталье наслаждаться мелочами жизни, но она не станет лишать этого удовольствия свою дочь. Хочет она котёнка, пусть будет котенок.
Сев за стол аж в полдвенадцатого ночи, молодая женщина и восьмилетняя девочка наконец-то серьезно поговорили. Соня рассказала, что именно произошло, и попросила прощения. А Наташа потратила добрые пять минут на нравоучения. И обе, нарыдавшись, уже мило болтали, наслаждаясь обществом друг друга. Им никто больше был не нужен.
– Мам, а какое желание ты сейчас загадаешь? – спросила Соня, когда по телевизору начал говорить про прелести жизни президент Путин.
Наташа ответила не задумываясь:
– То же, что и последние восемь лет, – мягко улыбнулась.
– Так что? – не поняла намёка Соня.
– Чтобы ты никогда не терялась и счастлива была, большего мне не нужно, – хоть она и говорила искренне, но все же немного слукавила. Да, каждый год она желала одного, но не только счастья – мы строим его сами – а чтобы её дочка была здорова. Просто боялась говорить это вслух.
Девочка родилась семимесячной, очень слабенькой, и они с врачами полгода боролись за ее жизнь. До полутора лет было очень непросто. И то чувство страха, бессилия, когда совсем не можешь ничем помочь своему самому дорогому существу на свете, порой душило хуже удавки. Хотелось самой умереть, лишь бы дочь жила. Стоило это вспомнить, как страх подкатил к горлу.
– А я загадаю, чтобы наконец-то приехал папа! – вывела ее из мрачных мыслей дочь.
– Лучше загадай что-нибудь реальней, Сонь, – чуть нахмурилась Наташа, понимая, насколько желание несбыточное, и дай бог, чтобы никогда не осуществилось! – Например, чтобы
