луны»
Хотя Кук не спешит делать поблажки тем, кто читает его впервые, поклонники могут насладиться схватками на мечах и могущественной магией, и все это на фоне напряженной и сложной борьбы за власть.
Publishers Weekly
Черный Отряд
Этот роман посвящается
членам Общества научной фантастики Сент-Луиса.
Я люблю вас всех
1
Посланник
Одноглазый сказал, что чудес и знамений было предостаточно и если мы неправильно их истолковали, то винить нам следует лишь себя. Все мы крепки задним умом, но Одноглазому в этом нет равных. Это все, наверное, из-за увечья.
Молния, сверкнув посреди ясного неба, поразила Некропольский холм – задела бронзовую табличку, запечатывавшую склеп форвалак, и вдвое ослабила сдерживающее их заклинание. Выпал каменный град. Закровоточили статуи. Жрецы нескольких храмов сообщили о жертвенных животных, у которых то сердца не было, то печени. Одна почти выпотрошенная жертва даже сбежала – ее так и не поймали. В Развильных бараках, где размещались городские когорты, образ Теуса повернулся кругом. Девять вечеров подряд десять черных стервятников кружили над Бастионом, а потом один из них прогнал орла, обитавшего на верхушке Бумажной башни.
Астрологи отказывались глядеть в небеса, опасаясь за свою жизнь. По улицам бродил безумный предсказатель, возвещающий близкий и неизбежный конец света. А на фасах покинутого орлом Бастиона плющ засох и сменился каким-то ползучим растением, чьи листья теряли черноту лишь при самом ярком солнечном свете.
Но подобное случалось и раньше, из года в год. Задним числом что угодно можно выдать за предвестие, тут большого ума не надо.
И все же события не должны были застать наш Отряд врасплох. Как-никак у нас четыре собственных колдуна, пусть и со скромными способностями. Конечно, столь изощренным искусством, как гадание на овечьих потрохах, наши колдуны не владеют, но худо-бедно они должны охранять нас от таящихся в будущем опасностей.
Впрочем, лучший авгур всегда тот, кто предсказывает будущее по знамениям прошлого. Его успехи зачастую поразительны.
Берилл непрерывно трясло и шатало, он мог в любую минуту рухнуть в пропасть хаоса. Самый великий из Драгоценных городов пребывал во власти дряхлости, упадка и безумия; в нем витали миазмы разложения нравов; здесь все говорило о вырождении. По его ночным улицам могло красться что угодно и кто угодно, и лишь последний глупец удивился бы этому.
Я распахнул настежь все ставни, молясь о ветерке с гавани, пусть даже воняющем тухлой рыбой и нечистотами. Увы, ветра не хватило бы даже колыхнуть паутину. Я вытер вспотевшее лицо и встретил первого пациента недовольной гримасой:
– Опять вошек подхватил, Кудрявый?
Тот слабо ухмыльнулся. Лицо у него было бледным.
– Да нет, Костоправ. Живот болит.
Его макушка напоминала отполированное страусовое яйцо, отсюда и прозвище. Я сверился с расписанием караулов и нарядов. Все нормально, уклоняться Кудрявому вроде не от чего.
– Здорово прихватило, честное слово.
– Гм… – Я уже понял, в чем дело, и напустил на себя профессиональный вид. Несмотря на жару, кожа у Кудрявого была холодная и липкая. – Скажи-ка, ты ел недавно где-нибудь в городе?
На его лысину спикировала муха и принялась разгуливать, словно завоеватель. Он этого даже не заметил.
– Ага. Раза три-четыре.
– Гм… – Я намешал вонючую микстуру, внешне похожую на молоко. – Выпей. До дна.
От первого же глотка он скривился.
– Слышь, Костоправ, я…
Аромат лекарства даже меня пронял.
– Пей, приятель. Двоих я не сумел спасти – слишком поздно отыскал это противоядие. А вот Лодырь его выпил и жив остался.
Об этом уже многие слышали. Кудрявый выпил.
– Выходит, то отрава была? Синие, будь они прокляты, мне чего-то подмешали?
– Успокойся, ничего с тобой не будет. – Мне пришлось вскрыть Косоглазого и Дикого Брюса, чтобы узнать причину их смерти – хитро действующий яд. – Приляг у окна, там попрохладнее будет… если, конечно, этот чертов ветерок когда-нибудь подует. И лежи спокойно, пусть лекарство делает свое дело. – Я уложил его на кушетку. – Расскажи-ка, что ты ел.
Я взял перо и склонился над пришпиленной к столу картой города. Лодыря и Дикого Брюса, пока тот был жив, я уже расспросил, а сержант из взвода покойного Косоглазого по моей просьбе выяснил, где
