такое везение. – Кривясь от боли, Аббан взгромоздился на зверюгу и привязал себя ремнями к седлу.
Как и пообещал Хасик, езда отразилась на его промежности меньше, чем он помнил из прошлого опыта.
– Спасибо и на том, – выдохнул он, когда они устремились на юг, и быстроногие кони вскоре оставили караван позади.
Позднее они встретились с возвращавшимся разведчиком Ормана.
– Монастырь атакуют снова, прямо сейчас, – доложил баджин. – Чины осадили главные ворота, а в гавани полно их кораблей. Если не возьмут сегодня, то завтра он точно падет.
– Черное сердце Най! – прорычал Хасик. – Поторопи людей. Мы помчимся стрелой.
К минуте, когда Хасик скомандовал остановиться, Аббан порадовался, что остался без яиц. Кони были в мыле, но обзор получился отличный – монастырь четко виднелся вдали.
Солнце садилось, и бой завершился, чины отступили в палатки и меченые круги.
Они могли позволить себе взять паузу и выждать. Узкая дорога, которая восходила на высоченный утес, была забита тысячами людей, а сухопутные силы способны добраться до ворот только по ней. Они разбили у подножия лагерь, рассчитанный на сколь угодно длительную осаду.
– Они знают, что защитники слабы, – сказал Орман.
– И что никто не придет на подмогу из Водоема Эверама, – согласился Хасик. – Их тыл почти не защищен.
– Мы можем напасть на рассвете, – кивнул Джесан.
– На рассвете?
– Солнце заходит. Мы не можем атаковать ночью.
– У меня господина нет, – сказал Хасик. – Никто не укажет мне, чего нельзя делать. Это ничем не хуже того, как поступили с нами в Ущерб рыбаки.
– У чинов много нечестивых путей, не обязательно ходить всеми, – заметил Джесан.
– Нечестивых путей больше нет. Мы свободны. – Хасик повернулся к Орману. – Пусть кони час отдохнут, потом выступаем.
Во мраке ночи, когда все чины попрятались по палаткам или без амуниции и оружия грелись у костров, пятьсот отборных воинов Хасика нанесли удар.
В ходе последовавшей бойни вражеский лагерь был уничтожен, но Хасик действовал умнее принца Джайана – он резал и жег в стороне от неприятельских складов.
В толпе рыбаков прорубили просеку, безостановочно сминая их ряды и взбираясь на возвышенность. Чины последовательно возвели укрепления, но те предназначались для защиты от нападения из-за монастырских стен, а не с тыла. Вскоре Евнухи полностью завладели дорогой и прикрыли Хасика, когда он, Джесан, Орман и Аббан подъехали к воротам.
Хасик задержал дыхание, но зря. С оглушительным лязгом цепей и противовесов опускную решетку подняли, впуская его отряды.
Дама Хеват и кай Ича ждали во дворе. Оба были в крови, белые одежды дама запятнались красным. Дела и впрямь шли неважно, коль скоро в битву втянули старого священнослужителя.
Хеват поклонился высокомерно и неглубоко, как кланялись дама шарумам:
– Сын Реклана,
