Душа и слова. Леонид Яреньгин

      И только каркают вороны

      над свалкой, стаями кружа,

      и я теперь уже вне зоны

      доступности и бытия.

      Вот я, потерянный и жалкий,

      видения свалки предо мной

      и смерть играет в догонялки,

      пока я есть, чуть-чуть, живой.

      А рядом люди равнодушно

      проходят мимо: пьян старик?

      Вот близко смех раздался дружно,

      я приоткрыл глаза на миг,

      увидел: молодёжь гуляет

      и только девушка одна,

      всё взглядом вроде понимает,

      но дальше увлекла толпа.

      Вновь равнодушная ухмылка,

      мол, старый пень, лежит чудак,

      а мне как будто в сердце вилка

      и лишь бы сдвинуться, но как?

      Я не в плену самообмана,

      что на судьбу теперь пенять,

      вот только как мне из кармана

      таблетки нужные достать?

      За окном весна притихла,

      как-то съёжилась опять,

      перепутала все числа,

      вновь придётся догонять.

      День по улицам плутает,

      громко ссорится с весной,

      даже лужа замерзает,

      да и ветер нынче злой.

      Не зима же вновь вернулась,

      ей теперь ведь не до нас,

      хоть бы солнце улыбнулось

      и не в профиль, а в анфас.

      Но другую вдруг улыбку

      вижу прямо на дворе,

      там лопату, словно скрипку,

      дворник держит на плече.

      Улыбается и шутит:

      «Всё, закончилась зима,

      уж весна ей руки скрутит,

      день поссорился с ней зря».

      А вдохновение, как птица,

      то вдруг взовьется в небеса,

      то камнем вниз и приземлится

      на ветку клёна у крыльца.

      Вдруг защебечет, как синица,

      потом нахохлится молчком,

      а то совсем уединится

      и вдруг зальется соловьём.

      Душа невольно подчиняясь,

      своей струной в ответ звучит

      то вдруг, в мажоре, возвышаясь,

      а то, в миноре, загрустит.

      И ничего не остается,

      лишь только дирижёром стать,

      но не всегда нам удается,

      душевной лирой, прозвучать.

      Дождь накрапывал занудный,

      вечерело за окном,

      пёс промокший, видно блудный,

      запущу я псину в дом.

      За окном совсем стемнело,

      пёс обсох, повеселел,

      из-за шторы кошка бдела,

      чтобы лишнего не съел.

      Повели мы разговоры,

      их повел, конечно, я,

      пёс внимал, а из-за шторы

      кошка, с ней ещё Луна.

      Время за полночь склонилось,

      задремал уставший пёс,

      а Луна за дом скатилась,

      может просто ветер снёс.

      Кошка выгнулась, зевая

      и ушла куда-то спать,