доносы на них писали. Часто тоже со страху.
Хуже всего тем, кто открыто объявил войну власти, – «диссидентам». В конце концов они стали виноваты в любом случае – и если сдались, и если дошли до конца. Парадокс, но это так.
Если люди ломались, то их обвиняли в малодушии, если проявляли твёрдость, то о них говорили как о законченных эгоистах, которые погубили своих родственников. А после падения советской власти подвиги диссидентов перечеркнули, сказав: «Не сломались те, кого плохо ломали».
Советская эпоха – это эпоха вины перед системой, а значит, это эпоха модерна. Дмитрий Быков, на мой взгляд, очень верно и просто для понимания обывателя обозначил человека каждой эпохи.
Ветхозаветный человек чувствует связь с Богом и семьёй, поэтому он спокоен. Он выполняет все правила, чтит Бога и семью, а значит, его совесть чиста.
Человек Эпохи Просвещения рушит старое, но у него есть великая цель, он заменяет Бога наукой и верит, что медицина и образование изменят мир до неузнаваемости. И будет рай на земле.
Человек модерна разрушает свой прежний дом – веру, семейные ценности, но уже и сомневается в новом. Он не может чётко найти ориентиры. То есть он не может жить по-старому, но и не понимает, как это делать по-новому. Его связь с семьёй и Богом ещё велика, но он уже разочарован в них и от этого испытывает глубокий страх и вину.
Современный человек – это существо посмодернизма, он аморален, он свободен от всех правил. Индивидуум как небольшой айсберг в океане. Все плывут по воле течений. Каждый вдали друг от друга.
Существу постмодернизма непонятны страдания человека модерна. Существо постмодернизма может легко уйти из семьи, поменять жену, религию, взгляды. Человек модернизма испытывает чувство вины даже за желание это сделать. Он страдает от старых порядков, но у него нет сил изменить что-то. Человек модернизма живёт с постоянным чувством вины.
Кстати, советская литература и общество были тоже модернистскими, и чувство вины должно было возникать у всех недовольных, ведь советскую власть пропаганда ставила в ряд безукоризненных, а партийных лидеров делала святыми.
Типичный представитель модернизма – Франц Кафка. Всю жизнь он пытался вырваться из семьи, а именно из-под влияния отца, однако только на словах. На деле он сильно зависел от традиции. Например, отец смог расстроить его помолвку с Юлией Вохрыщек, написав: «Ты что, не знаешь ничего лучшего, как жениться на первой встречной; не можешь обуздать свою похоть? Сходи лучше в публичный дом».
Отец считал, что дочь сапожника неровня его сыну, хотя Юлия на тот момент имела шляпный магазин и была полностью независимой. Однако мнения отца стало достаточно для того, чтобы помолвка была расстроена.
Похожие отношение у Франца Кафки и с религией. По рождению иудей, он симпатизировал христианству.
«Я договорился с двумя друзьями о загородной прогулке в воскресенье, но совершенно неожиданно проспал время встречи. Мои друзья, знавшие
