в других классах такие же изгои? Если не брать в расчет клуб тех, кто не вписался из-за сексуальной ориентации, то…не знаю. Никогда не замечала других изгоев. Пожалуй, стоило бы присмотреться к ним раньше.
Осознание собственной эгоистичности пришло ко мне в тот момент в туалете. Я стояла, вдыхая вредные испарения от высушенных страниц и одежды, и уверенно шла к мысли, что нужно вернуться в класс. Переодеться все равно не во что…
Собрав волю в кулак, я умыла лицо и шею, сполоснула волосы, крепко выжав их в раковину и, скрючившись, встала под сушилкой. Наверное, это и значит быть взрослым – принимать решения вопреки разбитому состоянию.
* * *
Я вернулась в класс на перемене. Одноклассники открыли окна и теперь всюду жутко сквозило. Ежась, вжимая голову в шею, я прошла к своему месту и повесила рюкзак на крючок. В кабинете оставалось несколько человек. Исподлобья оглядевшись, убедилась, что Лёхи нет. Надеюсь, он сгниет в травмпункте, пока ему помогут со сломанным носом.
Рука противно ныла после удара. Я вложила в него всю силу и только сейчас смогла почувствовать, как горят костяшки пальцев. От холода или от стресса меня трясло, но уходить не хотелось.
Инна Игнатьевна вошла в класс, ровно в тот момент, когда прозвенел звонок. Гордой походкой она продефилировала до стола, швырнула на него журнал и гаркнула:
– Окна закрыли! Быстро!
Одноклассники, как крысы, всполошились и зашныряли туда-сюда. В скором времени потоки холодного воздуха исчезли. Запах пива расплывался по воздуху, занимая пространство, и я поняла, что даже помытая голова не спасет меня от позора.
– Чем это пахнет? – Акула принюхалась, словно учуяла кровь. – От кого воняет?
Все стали озираться друг на друга, но так или иначе взоры сходились на мне.
– Долохова. Ну-ка встань и подойди, – Инна Игнатьевна в нетерпении постучала носком туфли по линолеуму.
Плотно сжав губы, я встала и на ватных ногах прошла вперед.
Дыши, только дыши. Глубокий вдох – выдох.
Я встала рядом с Акулой. Она вперилась взглядом в мою потемневшую кофту, опустила голову и принюхалась. Отшатнувшись через мгновение, она замахала рукой.
– Боже мой! Долохова! Ну должны же быть хоть какие-то понятия о морали! Ты что, алкашка какая-то подзаборная? Снимай!
Я моргнула. В классе стало слишком тихо. Было слышно, как у нескольких человек участилось дыхание.
– Что?.. – растерянно выдохнула я.
– Одежду снимай. Прямо сейчас.
– Я…не могу. Не здесь же! – заупрямилась я.
Инна Игнатьевна кинулась ко мне с такой скоростью, что я не успела сообразить и отреагировать. Она схватила меня за шею и заставила согнуться. Волосы безвольно заболтались в воздухе.
– Либо ты сейчас же снимаешь эти вещи, либо директор отчислит тебя из школы так, что и глазом моргнуть не успеешь! Хочешь, чтобы я твоей бабушке позвонила?
