я сестра вашего отца и, значит, ваша тетка, – сказала она, протягивая ему руку для пожатия, но вместо этого он обнял ее за плечи и внимательно посмотрел в глаза.
– Боже, как хороша! Неужели мы родственники?! Какая жалость! Какой облом! Я бы немедленно предложил вам руку и сердце!
– Родион, если ты сейчас же не прекратишь паясничать, то… – нахмурился Никодим Ильич.
– То что, папа?! Что ты сделаешь? Лишишь меня наследства? Или выкинешь из дома? И вообще, объясните, что здесь происходит? – Родион оставил, наконец, Лизу и сел на стул, услужливо пододвинутый Марией Егоровной.
– Родя, ну я же тебе все рассказала по телефону. У твоего папы нашлась сестра, она москвичка, вот прилетела вместе со своими друзьями, – успокаивающе щебетала Мария Егоровна, накладывая в тарелку сына пельмени и обильно поливая их уксусом. – Чего ты кипятишься-то? Родня это всегда хорошо.
Лиза продолжала стоять, но рядом с ней уже сидел Страшка и угрожающе порыкивал в сторону Родиона. Вероника угрюмо наблюдала за происходящим, отложив вилку с нацепленным на нее пельменем. Антонов почувствовал, что ситуация начинает накаляться и решил взять инициативу в свои руки.
– Друзья, давайте успокоимся и поговорим на тему, которой все равно не избежать, сколько бы водки мы не выпили, правда Никодим Ильич?
– И то правда, – поддержал хозяин дома. – Надо расставить точки над «и», а то я тоже мало что понял из разговора с этим как его… генералом Котовым.
– Фээсбэшник? – уточнил Родион, наливая себе водку в стакан для нарзана.
– Ну, типа того, – сказал Никодим Ильич. – Ты смотри, поаккуратней с горячительным, а то мы еще только начали, а ты уже в стельку будешь…
– За меня не волнуйся, папа, хороший журналист как хороший водила, в любом состоянии статью напишет, – и он опрокинул стакан, закусив красной икрой, которую зачерпнул ложкой прямо из общего блюдца. – Так мы слушаем вас, уважаемый, – обратился он к Антонову все в том же развязно-провоцирующем тоне.
– Хорошо, я постараюсь объяснить ситуацию, хотя это будет непросто, – начал Сергей, но его перебила Лиза.
– Можно я скажу?
– Да, лучше давай ты, тетушка! У тебя лучше получится навешать нам лапшу на уши. Тем более и выглядишь ты в этой компании как Золушка, лишь бы в тыкву не превратилась после полуночи, – продолжал ерничать быстро захмелевший Родион.
– О существовании брата я сама узнала совсем недавно, – не обращая внимания на выпад племянника, начала Лиза. – И я не стала бы вас разыскивать, Никодим Ильич, если бы не поручение отца.
– Мой отец… жив? – Никодим Ильич даже привстал от волнения.
– Нет, ваш отец… наш отец, Илья Аркадьевич Вороновский, умер больше десяти лет назад. Но он оставил завещание, о котором мама забыла. И вот когда умерла моя мама… – она запнулась и ее голос задрожал.
– Деточка,
