обычаев можно найти в животном мире. Здесь много параллелей. Самцы животных часто дарят своим избранницам нечто подобное обручальным кольцам; самки проверяют благосостояние самцов, а «скромность», в том числе напускная, – такая же козырная карта для самок птиц, насекомых или пресмыкающихся, как и для наших женщин. В этой книге я иногда упоминаю о брачном поведении других живых существ – хотя и не очень пространно, потому что уже подробно писала на эту тему в других моих книгах. Думаю, повторяться будет лишним. (Я сделаю только одно исключение, когда расскажу, что думаю о поцелуях.)
В историческом разделе этой книги я буду рассматривать ближневосточную культуру (Египет), в которой обнаружены самые ранние письменные упоминания о любви, а затем покажу, как менялась природа любви в древнем и современном западном мире, так что, насколько это возможно, я буду придерживаться единой сюжетной нити.
Однако, когда речь заходит об истории любви, надо помнить, что мы больше знаем о любовной жизни представителей высших социальных слоев, чем о любовной жизни простонародья – людей, у которых было мало свободного времени и которые жили в стесненных условиях, деля свой кров и постель с другими бедняками; конечно, их любовная жизнь заметно отличалась от жизни тех счастливчиков, у которых была возможность сибаритствовать и уединяться. К счастью, любви подвластны все, от крестьянина до короля, и в хижинах она цветет так же, как и во дворцах.
Было бы заманчиво думать о любви как о прогрессе, как о движении от невежества к утонченному свету разума, но это не так. Любовь – это не лестница, по которой мы поднимаемся со ступеньки на ступеньку, оставляя пройденное внизу. Человеческая история – не путешествие по местности, в ходе которого мы, приближаясь к новому, оставляем прежнее позади. Мы кочевники, мы все время в пути и везем с собой все, что у нас есть, – от семян и гвоздей до воспоминаний. Мы храним в памяти трудности, которые преодолевали везде, где только ни жили, мы носим с собой верования наших предков. Наш груз тяжел, но сбросить его мы не можем, и именно это когда-то сделало нас людьми. То, как мы любим в XX веке, – это и совокупность чувств прошлого, и реакция на современную жизнь.
Начиная собирать материалы для этой книги, я пыталась разыскать в библиотеках авторитетные исследования о любви, однако обнаружила, что их совсем мало. Например, в собрании микрофильмов Ареальной картотеки человеческих отношений база данных по антропологии представляет свыше трехсот мировых культур и включает в себя информацию по всем темам – от развода до украшений для носа. Но отдельной базовой категории или шифра для любви нет. Почему же так мало исследований любви? Явно не потому, что любовь представляется субъективной сферой с недоказуемыми предположениями, слишком эмоциональной для того, чтобы социологи отнеслись к ней серьезно (и получили соответствующее финансирование). В конце концов, существуют бесчисленные исследования, посвященные войне, ненависти,
