я в его фигуре не обнаружил. Зато сзади, в том же направлении, что и мы, шел человек действительно примечательной наружности: широкоплечий, коренастый, с косматой черной бородой. Он обжег меня свирепыми, черными, как уголья, глазами и принялся насвистывать какую-то неизвестную мне шансонетку.
Этот субъект показался мне подозрительным, и я мысленно пообещал себе, что вплоть до повторного закрытия парка гулять мы здесь больше не станем. Мало ли какой, прошу прощения, швали придет фантазия устроить здесь променад.
Словно в подтверждение этого моего опасения навстречу нам из-за поворота выкатился кривоногий приземистый разносчик-китаец с лотком своих сомнительных товаров. Бедняга, видно, думал, что гуляющих в парке будет много больше, да только с погодой ему не повезло.
Его высочество, завидев живого китайца, вырвал ручку и со всех ног бросился к узкоглазому коротышке.
– Хочу! – крикнул Михаил Георгиевич. – Вот это хочу!
И показал пальчиком на ядовито-розовый леденец в виде пагоды.
– Ne montrez pas du doigt![7] – немедленно вскричала мадемуазель.
А Ксения Георгиевна догнала брата, снова взяла за руку и спросила:
– A quoi bon tu veux ce truc?[8]
– Je veux, c'est tout![9] – отрезал его высочество и выпятил подбородок, проявив замечательную для своего возраста настойчивость, а настойчивость – отличный фундамент для развития характера.
– Ах, Афанасий, купи ему, – обернулась ко мне Ксения Георгиевна. – Он теперь не отстанет. Разок лизнет и бросит.
У великой княжны собственных денег не было, и я вообще не думаю, чтобы ее высочество знала, как они выглядят и что сколько стоит. Да и к чему ей это?
Я взглянул на мадемуазель, ибо решать было ей. Она наморщила нос и пожала плечами.
Китаец, надо отдать ему должное, не предпринимал никаких попыток навязывать свой кошмарный товар и только таращился бессмысленными щелочками на ее высочество. Иной раз меж китайцев встречаются истинные красавцы – тонколицые, белокожие, с изысканными движениями, а этот был сущий урод. Физиономия плоская, круглее блина, короткие волосы торчат ежом.
– Эй, ходя, что стоит вот это? – показал я на пагоду, доставая кошелек.
– Рубрь, – ответил наглый азиат, видимо, поняв по моему виду, что торговаться я с ним не стану.
Я дал вымогателю «канарейку», хотя леденцу была красная цена пятачок, и мы двинулись дальше, причем его высочеству немудрящее лакомство, кажется, пришлось по вкусу – во всяком случае, выброшен леденец не был.
В дальнем конце боковой аллеи показалась ограда Эрмитажа, и мы повернули в том направлении. Идти оставалось никак не более сотни саженей.
На ветке закаркала ворона – громко, заполошно, и я поднял голову. Птицы не увидел, лишь клочья серого неба меж темной листвы.
Кажется, ничего бы не пожалел, только бы остановить то
Не показывайте пальцем!
Зачем тебе эта дрянь?
Хочу, и всё!
