к собеседнику. – Это будет единственная группа?
Вначале упоминалось, что классов может оказаться несколько, но это должно было проясниться в дальнейшем.
– Да вроде бы, – кивнул второй охранник, помогавший мне сегодня с поясом. – У остальных сейчас учебные часы полностью забиты. Здесь ведь на все свои ограничения. Хотя, может, ближе к весне что-нибудь изменится, какие-то курсы закроют. Ты как, предпочитаешь нагрузку повыше, чтобы быстрее срок отмотать? В смысле, ПС закончить, – усмехнулся он.
– Э… ну да, – согласился я.
Не признаваться же, что преподавать в тюрьме мне понравилось, в работу втянулся уже со второй лекции и теперь с удовольствием расширил бы спектр своих обязанностей, взявшись вести еще одну группу.
Раджер, поглядывая на меня, явно пребывал в раздумьях.
– Вообще-то если только на нижний этаж пойти…
– Нет! – Второй тюремщик активно замотал головой. – Вот туда не надо.
– Почему? – Раджер возразил так уверенно, словно сам только что не колебался. – Формально обучение полагается всем, в том числе и тем, кто отбывает заключение внизу.
– Формально – не знаю, но только начальство этого не одобрит, – упорствовал второй.
– Да вряд ли, – протянул Раджер, – начальству до таких мелочей особого дела-то и нет.
– А что там внизу? – не выдержав, вклинился я.
– Одиночки, – лаконично отозвался второй тюремщик, все еще неодобрительно взиравший на своего коллегу.
– Одиночные камеры, – расшифровал тот.
– И условия куда как хуже, – нехотя, как бы через силу разомкнув губы, добавил другой охранник. – Не как в гостинице, а как в тюрьме.
– Убийства с отягчающими обстоятельствами? – предположил, припомнив слова о рецидивистах и членах террористических организаций.
– Нет, – покачал головой Раджер, – эти в других тюрьмах сидят, во «вторых».
– А кто же тогда?
Вот теперь у меня не было на сей счет даже невероятных догадок.
– Те, кто не сознался в совершенном преступлении.
Мы спускались по лестнице, освещаемой лишь маленькими круглыми лампочками, вмонтированными в стену. От этого наши тени приобретали весьма причудливую форму, придавая атмосфере несколько зловещий оттенок.
– Даже после вынесения приговора за заключенным сохраняется право признать себя виновным. Ну и, соответственно, не признаваться.
Спокойный рассудительный голос Раджера, напротив, начисто развеивал мистический налет. Второй тюремщик с нами не пошел, заявив, что не хочет иметь к этому делу никакого отношения, дабы потом ему от начальства не влетело в случае чего. Видимо, правила безопасности не требовали присутствия в подобной ситуации двоих служащих охраны.
– Формально чистосердечное не требуется, –
