никакой помощи ждать не придется, если пришли эти «лесные звери». Спустив ослабевшие ноги с кровати, он накинул на плечи старую кофту и пошлепал к двери. Чувствовал, что Глеб и Оксанка проснулись и смотрят ему в спину.
– Кого там носит ночью-то? – спросил он через дверь.
– А ну, открывай! – рявкнули снаружи мужские голоса, и дверь сотрясли сильные удары, от которых закачалась лампадка под иконами.
К Иосифу подошел сын в исподнем, накинув на плечи только пиджак, и, отодвинув отца в сторону, откинул крючок. Дверь рывком распахнулась, и на пороге появились трое вооруженных людей. Один, с закатанными по локоть рукавами рубахи, достал из кармана спички и зажег свечу на столе. Глеб с отцом стояли посреди горницы и ждали. А когда загорелся свет, старый Иосиф узнал наконец ночных гостей и прошептал:
– А, Вадим Коломиец.
– Узнал? Хорошо, – кивнул Коломиец, усаживаясь на лавку. – В доме еще кто есть?
– Да кому ж быть, один я живу с внучкой. Дите она совсем, ее родителей немцы побили. Сирота она.
– Погоди, отец, – прервал Иосифа Глеб. – Не о том ты говоришь. Это гости ночные должны бы сказать, по какому праву они вламываются в дома по ночам. Или хотя бы объяснить, что их привело в такой час.
Повинуясь кивку главаря, бородатый бандит с разворота впечатал Глебу кулак в бок. А когда молодой человек согнулся от боли, подставил колено и нанес сильный удар сверху кулаком по голове. Глеб вскрикнул, захлебнувшись болью и кровью. Он упал на пол, пачкая выскобленные половицы и чистые половики кровью из разбитого рта и носа. Подошедший второй бандит ударил его носком сапога в живот.
– Что ж вы делаете! – вскрикнул слабым голосом старик и кинулся к сыну, но его тут же отбросили в сторону, как цыпленка.
В постели закричала и заплакала девочка. Старик, закрывая внучке глаза, морщился от каждого удара, который наносили его сыну ночные гости.
– Только бы не убили, – шептал он себе под нос, – только бы не убили.
Наконец Коломиец махнул рукой, чтобы учителя бить перестали. Он поднялся с лавки и, подойдя к Глебу, распластавшемуся в окровавленной нательной рубахе и харкающему кровью, наступил каблуком сапога на его пальцы:
– Запомни, ты, коммунистический выкормыш! И другим передай. Если кто сюда к нам сунется со своими бреднями про советскую власть, мы всех красных москалей и жидов будем на воротах их домов вешать. Все огнем займется, чтобы и дух ваш отсюда вытравить. Запомни, учитель!
Было еще темно, когда трое вооруженных людей снова вышли из села к опушке леса. Но теперь оба помощника Коломийца несли по небольшому узлу с продуктами.
– А я не понял, Вадим, – заговорил бородатый. – А чего ж мы Глеба Наумова не вбили? Надо было его вверх гузном на своих же воротах…
– Дурак ты, Савчук! – бросил Коломиец. – От мертвого проку нам мало. А вот когда его рожу избитую увидят, когда его в больницу привезут, тогда все в округе будут знать, кто это сделал
