а в шлюз страдающим от недостатка кислорода, гипотермии и обезвоживания.
– Вы на борту циклера ВТО «Святые Петр и Павел», сеньор Корта, – сказала администратор шлюза, закрывая герметические двери.
– Убежище, – прошептал Лукас Корта, и его вырвало. Он стойко продержался пять часов, пока капсула удалялась от гибнущей «Корта Элиу». Пять часов, на протяжении которых направленные удары уничтожали его промышленные комплексы, расположенные посреди лунных морей, боевые программы замораживали его финансы, рубаки Маккензи потрошили его город. Его братья размахивали ножами, защищая дом Корта, а он бежал, через Море Изобилия, вверх и прочь от Луны.
«Спаси компанию, – сказал Карлиньос. – У тебя есть план?»
«У меня всегда есть план».
Пять часов он кувыркался, улетая прочь от разрушения «Корта Элиу», словно осколок взрыва. А потом чьи-то руки ему помогли, кто-то обратился к нему с теплотой, вокруг оказался плотный корабль – настоящий корабль, а не пузырь из алюминия и пластика, – натянутые ремни мышц ослабли, и его стошнило. Подступили докеры ВТО с портативными вакуумными очистителями.
– Будет лучше, если вы расположитесь вот так, сеньор Корта, – сказала администратор шлюза. Она укутала плечи Лукаса одеялом из фольги, а остальные перевернули его стоймя и, маневрируя, завели в лифт. – Мы очень скоро вернем вас в лунную гравитацию.
Лукас почувствовал, как лифт начал двигаться и порожденная вращением циклера сила тяжести вцепилась в его ноги. «Земля», – попытался проговорить он. Кровь задушила слова. Лопнувшие альвеолы клокотали в груди. Он вдохнул вакуум там, в Море Спокойствия, когда Аманда Сунь попыталась его убить. Он семь секунд провел на обнаженной поверхности Луны. Без костюма. Без воздуха. Выдохнуть. Таково первое правило лунных бегунов. Опустошить легкие. Он забыл, забыл про все, исключая воздушный шлюз станции «лунной петли» впереди себя. Его легкие повреждены. Он стал лунным бегуном. Мог бы получить булавку: Дона Луна, лицо наполовину черное, наполовину – белый череп. Лукас Корта рассмеялся. На миг он подумал, что захлебнется. Кровавая мокрота пролилась на пол лифта. Надо было четче проговаривать слова. Эти воронцовские женщины должны понять.
– Отведите меня туда, где земная сила тяжести, – сказал он.
– Сеньор Корта… – начала администратор шлюза.
– Я хочу отправиться на Землю, – сказал Лукас Корта. – Мне надо отправиться на Землю.
Он лежал на диагностической кровати медцентра в одних трусах-боксерах. Он всегда питал отвращение к боксерам. Нелепость и ребячество. Он отказывался их носить, даже когда они были в моде, а они были, поскольку на Луне одна мода сменяет другую. Кожа была бы лучше. Он бы с достоинством носил свою наготу.
Женщина стояла у изножья диагностической кровати. Сенсорные руки и инжекторы окружали ее, словно божество. Белая, средних лет, уставшая. Она всем тут заправляла.
– Я Галина Ивановна Воликова, – сказала эта женщина. – Я буду вашим личным врачом.
– Я Лукас Корта, – прокаркал Лукас.
Правый глаз доктора Воликовой замерцал: она считывала информацию с медицинского интерфейса.
– Сжатое легкое. Многоочаговое мозговое микрокровотечение – вы были, по всей вероятности, в десяти минутах от смертельной церебральной гематомы. Повреждение роговицы, внутреннее кровотечение в обоих глазных яблоках, разорванные альвеолы. И пробитая барабанная перепонка. С ней я разобралась.
На губах женщины мелькнула напряженная улыбка, выражавшая мрачное веселье, и Лукас понял: они сработаются.
– Как долго… – прошипел он. В левом легком заскрежетало битое стекло.
– По меньшей мере одна орбита, прежде чем я вас отсюда выпущу, – сказала доктор Воликова. – И не пытайтесь говорить.
Орбита: двадцать восемь дней. Мальчиком Лукас изучал физику циклеров; умные орбиты с минимальной затратой энергии, которые они описывали вокруг Луны, дважды сближаясь, а потом возвращаясь к лику Земли, словно выпущенные из катапульты снаряды. Процесс назывался орбитой с переворотом. Лукас не понимал математику, но это было частью бизнеса «Корта Элиу», так что ему пришлось изучить принципы, если не детали. Петли вокруг Луны и Земли – те сами описывали круги вокруг Солнца, а Солнце и его миры на протяжении четверти миллиарда лет танцевали вокруг центра галактики. Все двигалось. Все было частью великого танца.
Новый голос, новая фигура в изножье кровати – ниже и мускулистее, чем доктор Воликова.
– Он может меня слышать? – Женский голос, ясный и мелодичный.
– Может.
– И говорить, – проскрежетал Лукас.
Вторая женщина шагнула на свет. Капитана Валентину Валерьевну Воронцову знали в двух мирах,
