что я при всём желании не смогу – даже в том маловероятном случае, если захочу, – себе этого позволить.
– Актёры не нужны. Подходящие типажи найдём прямо там же, на улице.
– Но ведь это римская улица! В Риме, если ты вдруг забыл, люди говорят на римском диалекте. Они сами-то себя не всегда понимают!
– Не беда, мы их дублируем. С итальянского на итальянский. А может, и как есть оставим. Пусть будет фильм в жанре сурового и неприукрашенного реализма. Всё как в жизни.
– Реализм, да? Остричь меня до последней шерстяной нитки, – это вот такой у нас теперь новый реализм?
– Не преувеличивайте, синьор Вентурини. Вам всё вернётся сторицей, поверьте. Хотя… В терминологическом смысле… Да, пожалуй, согласен. Такой у нас нынче итальянский неореализм. Уж извините.
– Хорошо, о сын греха. Выбора у меня, я смотрю, всё равно нет. Дам я тебе денег. Но берегись!.. Коли что не так – везде тебя сыщу. Хоть в Швеции. Даже если ты там под какой-нибудь юбкой прятаться будешь.
Росселлини с чувством потряс торговцу руку.
– Я не сомневался, что вы сумеете меня понять. Мы, римляне, всегда можем найти общий язык. Ведь Рим – открытый всему новому и необычному город!..
***
Было бы преувеличением сказать, что вся послевоенная Италия лежала в руинах. Разрушениям и опустошению подверглись в основном южная и центральная части страны, аграрные и патриархальные. Северные регионы, и в хорошие-то времена несравнимо более развитые и благополучные, пострадали от боевых действий значительно меньше. Впрочем, им тоже было что и кого оплакивать. Война унесла около полумиллиона жизней. Неизвестно ради чего. За что, собственно, воевали-то? С одной стороны, Италия явно и несомненно принадлежала к странам, победившим фашизм. С другой же, – не менее явно входила в число самой собой побеждённых. Кем считать себя ныне, было понятно не очень. Сотни тысяч итальянских солдат прошли через лагеря военнопленных, как немецкие, так и стран антигитлеровской коалиции. Теперь они возвращались на родину, где им предстояло с нуля отстраивать новый политический, социальный и экономический фундамент государства.
Слегка обескураженные итальянцы подумали-подумали да и поступили так, как привыкли поступать в любой сложной и непонятной ситуации: начали радоваться жизни. Поскольку же некоторые проявления радости без соблюдения необходимых формальностей католическая церковь полагала греховными, число зарегистрированных браков било все исторические рекорды, а кривая рождаемости стремительно поползла вверх, тысячеголосым младенческим плачем возвестив о необходимости чем-то эту ораву кормить. Большая часть свежеиспечённых отцов семейств почесала в затылке и отправилась на поиски работы. Любой, хоть за какие-нибудь деньги. Меньшая же – углядела в ситуации на рынке труда отличную возможность для развития собственного дела. Отстраивавшемуся и приходившему в себя после долгой военной зимы миру требовались дешёвые и качественные товары. Итальянская
