эта своевольная Люська. Всё тиранила его, денег требовала. А потом и вовсе ушла и сынишку их с собой забрала. Хорошенький такой мальчишечка был, в отца лицом пошёл. И теперь вот он один кукует, почитай, уже скоро год.
И женщины принялись бурно обсуждать современную молодёжь, не умеющую ценить в жизни ничего и не признающую никаких людских правил.
А Паша задумался над словами соседки. Счастье – это хорошо, замечательно даже, поскольку с ним в его, Пашиной, жизни как раз и имеются самые большие проблемы. Как он ни старался, как ни всматривался в оставшиеся за спиной годы, никакого счастья там не обнаружил. Мать была замученной жизнью женщиной, ей бы с заботами каждодневными справиться. Ласкать ребёнка да сказки ему рассказывать недосуг. Бабушек-дедушек на горизонте и в помине не было, во всяком случае, мальчик их никогда не видел. Отец был незлой человек, но любил приложиться к бутылке, и когда прикладывался основательно, мог и матом врезать, и кулаки в ход пустить. Да и умерли родители рано, вначале мать, а потом вслед за ней отец – затосковал, как ни странно.
Сам Паша рос мальчиком нелюдимым, его в садике букой называли, а в школе ребята в компанию никогда не брали. Учился он так себе, средненько, но очень любил читать, с самого детства, как только буквы освоил. Вначале сказки читал, потом пошли взрослые книги. А когда в школе иностранный язык стали изучать – английский у них был, – оказалось, что здесь Паша даст фору всем. Легко у него с языком дело шло, играючи он с этим справлялся. Ему бы в иняз пойти, да как это сделаешь. И пошёл Паша на слесаря учиться, а потом и работать по этому делу – без всякого на то интереса, так, чтобы в жизни не пропасть. А одновременно с этим курсы переводчиков одолел. И получил работу. Дело пошло хорошо. Вначале он всякие там документы и деловые бумаги переводил, а потом одолел ещё одни курсы и стал переводить художественную литературу. Вот тут ему уже повеселее стало и поинтересней. Старый школьный учитель литературы, который всегда выделял Пашу из всех своих учеников, при встрече как-то сказал ему:
– И что ты, парень, силы свои напрасно расходуешь, чужие книги переводишь. Тебе бы свои писать. Дар ведь у тебя, его грех в землю зарывать.
– Да какой там дар, Иван Тимофеевич, – отбивался Паша. – Чтобы в писатели выйти, надо хорошее воображение иметь и буйную фантазию, а у меня с этим напряжёнка. Да и дорогу в литературу пробить – с этим не каждому дано справиться. А мне жить надо, есть-пить. Переводчиком всё лучше, чем слесарем.
Но рассказы всё-таки по свободному времени пописывал, и набралось их уже немало. Сам Паша расценивал это как баловство, но писать не переставал. Душа просила.
Так и шло время. А потом въехал он с разгону в совсем уж неожиданную ситуацию. Случайно познакомился с девушкой. Имя у неё приятное такое было – Люся, и сама хорошенькая, ну прямо картинка из глянцевого журнала. Слово за слово, объятия-поцелуи, и оказались они в постели. Люся забеременела очень быстро, и ничего Паше не оставалось, как жениться. А когда в семейную жизнь погрузились,
