аспекты и перипетии нелегкого существования местных оперов. Если бы его сейчас слушал человек, отставший от жизни месяцев этак на пять и ничего не знающий об изменениях в Гениной судьбе, он ни на секунду бы не усомнился, что перед ним все тот же старший опер, по горло груженный разнообразными сыщицкими проблемами и здорово озабоченный неурядицами в своем отделе.
Несмотря на изрядную пьянственность, я отметил: вообще, вот это внезапное вышибание из органов – оно не такое безболезненное и благополучное, каковым кажется на первый взгляд. Из оперов – в адвокаты, вроде бы неплохо, верно? Может, в общем и верно, но не для Гены. Он привык к своей работе, прикипел к ней всем сердцем и продолжал жить проблемами и чаяниями парней «своего» отдела, с которыми много лет делил все радости и невзгоды, вместе ходил на операции, ездил в командировки на Кавказ, выживал под бандитскими пулями. Гена сросся с этими людьми в одно целое – в монолитную слаженную команду, которой он умело и талантливо руководил…
Это я к чему: что-то там у Гениных парней было неладно, и, несмотря на сиюминутную отстраненность и выкинутость, Гена переживал за них всей душой.
Приложив титанические усилия, я взял себя в руки и попробовал вникнуть в эти проблемы: исключительно для того, чтобы уловить суть и плавно перевести беседу в другое русло. Несмотря на невнятность, я ощущал, что речь идет о крайне неприятных вещах. Гена был мрачен и щедро источал негативные эмоции, которые уже успели отравить Федю. Благодаря крепкой стати наш богатырь, в отличие от меня, воспринимал все вполне адекватно, хмурился и морщил лоб и даже пытался сердито мычать что-то вопреки, не соглашаясь с каким-то Гениными доводами.
В общем, пора было вмешиваться и менять тему, а не то вся праздничная томность пропадет втуне – для Гены, кстати, такой поворот во вроде бы благополучном застолье вполне характерен, поскольку вся его прежняя работа – это одна большущая проблема, без единого проблеска.
– Да ну-у, это не наши, – в очередной раз возразил Федя. – Сто пу… Ик! Ой… Не, наши такое не могут…
– Ну как же не ваши?! – возмутился Гена. – Тебе фамилии назвать?
– Назови.
Гена назвал несколько фамилий.
– А-а-а, вот и неправ ты! – вяло обрадовался Федя. – Это эти… Как там – которые перешли…
– Ренегаты, – мужественно подсказал я сквозь стиснутые зубы.
– О, точно! Короче, это уже не мы, а «Легион»…
– Да какие, на фиг, ренегаты?! Это не вы, что ли, их воспитали? Не вы всему научили? Они сколько в «Легионе»? От силы полгода. А до этого всю жизнь где были? Где выросли и сформировались как личность?! Я тебе могу список принести: все эти бомбисты уевы – все ваши выкормыши, Легион здесь вообще где-то сбоку, так, последняя капля в переполненной чаше…
– Кстати, про «Легион», – встрепенулся я – вот он, прекрасный повод сменить тему: – Как там их тяжба?
– Хана «Легиону», – печально промычал Федя. –
