приятеля? – не понял Сашка.
– Лазарева! – выпалила Тамара, – Его узнали среди офицеров. Там, где действует этот негодяй, ничего хорошего быть не может.
– Ты не справедлива. Иван Петрович он…
– Он бессовестный варвар! – не дала ему договорить царевна, – Я отлично помню, как он бесцеремонно снял с матушки орден! Хотя не имел права даже прикасаться к ней! Он плюёт на наши обычаи и попирает наши законы! И с Давидом он поступил так же!
– Да пойми же! – вклинился в её бурную речь Сашка, – Лазарев всего лишь солдат, который обязан был выполнить приказ!
– Что за приказ?
– Вывезти в Россию всех, кто представляет беспокойство для новой власти.
– Давид для вас опасен?! – взъярилась она, – Ну, понятно, дядя Вахтанг. Бабушка Дареджан. А Давид?! Все знают, что Давид никому не угрожал. Он и мухи не обидит! Выходит, следующими вы выселите отсюда нас – меня, матушку и всех моих братьев и сестру?!
– Причём тут Вы? – оскорбился Сашка.
– А почему нет? – развела руками царевна, – Ведь у вас приказ. Кто вам придумывает такие приказы? Этот кахетинец, позорящий благородный род Цицишвили?!
– Он тоже подчиняется вышестоящему командиру.
– Вашему царю? – Тамара отпрянула от окна, и глаза её сверкнули недобрым огоньком, – Помнишь, я сказала, что твой царь добрый, но глупый? Так вот! Я ошиблась. Твой царь просто глупый!
– Тамара! – взмолился Сашка, пытаясь успокоить царевну.
– Не говори со мной! – остановила она его повелительным жестом и, гордо вскинув голову, удалилась.
Сашка без сил упал на кровать, но уснуть не мог; на душе было гадко.
1803 год март
Санкт-Петербург
Посыльный доставил императору Александру письмо от его брата Константина, с осени пребывающего под охраной в Гатчинском дворце на правах арестанта. В письме Константин любезно просил у царственного братца позволения приехать в Петербург, дабы иметь возможность встретиться с ним и переговорить с глазу на глаз.
Александр, подумав немного, согласился. Но велел кавалергардам доставить Константина в закрытой карете, опасаясь возобновления сплетен по ещё не забытому при дворе чудовищно-скандальному происшествию в Стрельне, случившемуся пять месяцев назад.
Константин прибыл, сообразно всех условий; послушно просидел всю дорогу за плотно задёрнутыми шторами в карете, затем позволил себя провести во дворец к императору не с парадного крыльца.
И, оставшись с братом наедине, потирая руки возле жаркого камина, попросил:
– Прикажи подать горячего чаю; я ужасно продрог в дороге.
Александр удивился, отметив, что брат попросил для согрева чай, а не водку, как раньше. Распорядившись, чтоб подали чай, он деловито склонился над бумагами, демонстрируя брату намёк на то, что он ещё не простил
