на циферблат наручных часов. Крупные яркие цифры расплывались, и это было плохо. Помимо того что от усталости зрение опять упало, это значило, что она снова плачет и сама этого не понимает. Отцу, уже в который раз, удалось выбить её из колеи, а между тем ещё весь рабочий день был впереди. В планах значились несколько встреч с потенциальными клиентами, а потом нужно было вернуться в офис: шеф вызывал весь отдел продаж на собрание, темы которого не озвучивал. Нельзя было позволять отцу так расстраивать её, это правда, но даже в свои двадцать три девушка так и не научилась до конца абстрагироваться от папашиных закидонов. Как она ни старалась, пока ей это не удавалось.
– Ты достал меня! – зло сказала она, поднимаясь. – Чем я занимаюсь – это мое дело. Мое и ничье больше. Ты не можешь мне приказывать, что делать и где работать. Я тебя уже послушалась один раз, когда бросила баскетбол, и жалею до сих пор. Больше ты мне жизнь портить не будешь!
Забыв на столе немытую чашку и блюдце с крошками от бутерброда, девушка развернулась и, прежде чем отец успел подойти к ней, убежала в свою комнату, хлопнув дверью. На письменном столе стояла большая сумка, ожидая, пока Анна сложит туда рекламную полиграфию и документы, которые нужны были ей для работы с клиентами. Вытирая текущие по лицу слезы, она быстро, скорее на ощупь, чем действительно видя, запихнула всё в сумку, кинула туда же кошелек, ключи и мобильник и резко, словно это сумка разозлила ее, а не родной отец, рванула «молнию», застегивая.
Он уже успел догнать девушку и как раз входил в комнату. Анна повернулась к нему лицом и поймала себя на том, что непроизвольно сжимает кулаки.
– Ах ты дрянь! – рявкнул мужчина. – Тварь неблагодарная! Мы с матерью тебя столько лет растили, и что в ответ? Ни помощи, ни поддержки, ни послушания. Бессовестная ты!
Он наступал на девушку: высокий, плечистый, с искаженным от гнева лицом, и Анна подалась назад, еще назад, отступая по мере того, как он двигался к ней, пока не уперлась поясницей в подоконник. Дальше убегать было некуда. И предугадать, что сейчас будет делать отец, было просто невозможно: он и сам ещё этого не знал. Мог и просто долго и с упоением обзывать, рассказывая, какая она плохая и что она еще неправильно делает, а мог и попробовать руку поднять. В последнее время такое уже случалось: он то ли осмелел, то ли действительно, как подозревала Анна, стал сходить с ума.
Ничего не оставалось, кроме как встретить агрессора лицом к лицу.
– Я тебя из дома выкину, – угрожающе прошипел он. – Полетишь отсюда в два счета!
– Было бы куда – я бы и сама ушла! – отрезала девушка. – И уйду. Как только найду себе жильё.
– Так иди хоть сейчас! – снова повысил голос отец. – И чтоб ноги твоей тут не было!
– И уйду! Интересно только, что ты мамке скажешь!
Вся эта ситуация успела разозлить Анну окончательно: одни и те же песни папаша пел уже столько лет, что это было даже не смешно, и девушка больше не могла
