style="font-size:15px;"> По дороге в рабочий посёлок, Зоя с родственницей разговаривали о чём-то Алёне неведомом, об общих знакомых, она даже не вслушивалась особо, даже когда тётя Маша ахала и причитала. Внутри поселилась пустота, дело, из-за которого она приехала, казалось завершённым, и больше ничего не держало. Хотелось вырваться, будто из клетки. Вернуться домой, налить себе ванну с ароматическими солями и маслами, что привезла со спа-курорта, налить бокал вина, и пролежать в ванне, в тишине и одиночестве пару часов, не меньше. Чтобы выбросить всё из головы, перенастроить сознание, и забыть даже запахи своего прошлого, что преследуют её повсюду последние три дня. Успокаивало только то, что уже через сутки всё это свершится, что через двадцать четыре часа она будет дома. И заживёт своей уже привычной, тщательно выстроенной, благополучной жизнью.
Слава Богу, импровизированные поминки надолго не затянулись. Они посидели втроём на маленькой кухне, тётя Маша кормила их блинами и гречневой кашей, поила чаем с конфетами, и это, если честно, подкупало. Поэтому Алёна слушала тётку, порой даже с интересом, когда та принималась вспоминать её родителей молодыми и счастливыми. Вот только воспринимала Алёна эти рассказы, словно про чужих людей, потому что невозможно было поверить, вспоминая свою собственную жизнь, что её родители могли быть влюблёнными, счастливыми, желающими построить крепкую семью. Потому что у них получилось с точностью до наоборот. И, сравнивая их с собой, Алёна приходила к выводу, что, наверное, они плохо хотели.
– Они были совсем молодые, – говорила тётя Маша, вздыхая. – Вот как Зоя. Ты старше, – сказала она Алёне, – ты уже мудрее, ты воспринимаешь всё по-другому. Вспомни себя в этом возрасте.
– И вы себя вспомните, – не утерпела Алёна. – Почему-то вы таких ошибок не натворили.
Родственница развела руками.
– Что ж, каждому своё.
Зоя в их разговоре практически не участвовала, сидела в углу, у окна, и с аппетитом ела. Алёна время от времени останавливала на сестре свой взгляд, удивляясь её аппетиту, и всё же почувствовала нечто сродни жалости. От хорошей жизни жадность к еде не проявляется. И, наверное, потому, что пожалела, и потому что это младшая сестра, которую она, можно сказать, вынянчила с пелёнок, хотя и не любит об этом вспоминать, так просто расстаться с ней не смогла. Хотя, именно так и планировала поступить, распрощаться после похорон, пожелать удачи, понадеяться, что Зоя по жизни не пропадёт, и уехать. Сначала в гостиницу, а потом из города. И была уверена, в душе у неё ничего не дрогнет. Она давным-давно про брата и сестру не вспоминала, искренне считая себя сиротой. И все знали, что Алёна Малахова сирота, что родители её погибли в аварии, и случилось это давно, ещё до её двадцатилетия. С тех пор, как ей исполнилось двадцать, именно это Алёна про себя и рассказывала. И добавляла, что тема эта для неё болезненная, и обсуждать гибель родителей она не любит. И люди проявляли такт и уважение, и лишних вопросов не задавали. Но всё же она оказалась сердечнее и жалостливее,
