каждой смены, сам будешь забирать их там и в конце работы сдавать туда же. Если что-то не понял, лучше переспроси сразу.
Ганс перевел все, что сказал Михаил и Раймунд радостно кивал в ответ и что-то говорил по-немецки.
– Чему он радуется? – спросил Михаил у Ганса.
– Он сказать, что сам хотеть спросить у десьятник, где есть брать зубки, – пояснил Ганс – он бояться, что за тупые зубки его расстрел….
– Пусть боится, не облезет, – оборвал Ганса Михаил, – лучше работать будет. Он все понял, что я сказал?
– Он понимать, – утверждал Ганс, – это есть его работа, он в Дойчланд тоже был спец по врубывательной машина! На шахте в Руре…
– Ну, достаточно кудахдать, полезли по лаве, – скомандовал Михаил и первым полез вверх. Через несколько метров, он осветил лампой немца высокого роста из обособленной четверки, которых называл «эсэсовцами». Тот еле помещался под кровлей лавы и, согнувшись пополам, держал наготове в руках отбойный молоток. Увидев Михаила и Стародубцева, немец что-то спросил на своем языке.
– Чего ему не хватает? – Михаил посмотрел на Ганса.
– Он говорить, что каска на голова, – перевел Ганс.
– Завтра всем выдадут каски, – сказал Стародубцев, – сегодня просто забыли за них.
Ганс перевел слова заведующего, и немец удивленно смотрел на Стародубцева, явно не понимая, как можно забыть о безопасности работ.
– Твоя голова пятака дырявого не стоит! – сказал немцу Михаил, – если тебе ее не оторвали на фронте, то это не значит, чтобы я о ней волновался, – и, обращаясь к Гансу, – переведи ему это!
Ганс перевел и немец удовлетворенно кивнул, давая знать, что понял. Стародубцев от удивления немного оторопел.
– Видишь, как ты лихо ответил ему, – воодушевленно воскликнул он, – а я не сообразил, что безопасность пленным необязательна. …Хотя каски для них привезли вчера!
Михаил полез выше по лаве, Стародубцев с Гансом следом. Осмотрев готовность навалоотбойщиков и вруба, все трое вылезли на верхний штрек. Михаил посмотрел на Ганса, тот выглядел по-деловому, и было понятно, что он до войны работал в шахте, как и все те, кто сегодня должен начать добывать для фронта шахтинский уголь. Осмотр удовлетворял Михаила, к его удивлению немцы вели себя в лаве профессионально, и это давало надежду, что непонимания в работе с ними не будет.
– Ну, что вы с нами тут будете торчать? – спросил Михаил у Стародубцева, – выезжайте на-гора!
– Да, наверное, – согласился Стародубцев, – я вижу, что лучше тебя с пленными никто не сможет управляться. Молодец, Михаил! За работу с пленными вам с Павлом будет ежемесячная надбавка к зарплате.
– Мне деньги нужны, – весело отвечал Михаил, – Марфуша моя на пятом месяце беременности. Молю Бога, чтобы к марту роддом открыли в городе, хотя я неверующий….
– Откроют, не переживай! –
