ему состояние души твоей в продолжение минувшего дня, испытывая себя во всем, что сотворил на деле. Или худо помышлял, или говорил, или дозволил себе противное совести своей, или в чем тщеславился, или чем гордился, или кого оскорбил, или сам оскорбился на ближнего, или пороптал, или осудил близкого…»
Согласно Наставлению, получив после такой тонкой, истинной исповеди разрешение и прощение, «приняв, как от самого Бога», следовало поцеловать образ и крест и, поклонившись до земли духовному отцу, молча идти в свою келью.
– Не помню, свидетель Бог, чтобы я, находясь на послушании в хлебной, – рассказывал своим ученикам игумен Дамаскин, – без благословения старшего съел хотя бы корочку, несмотря на то, что бывало очень хотелось съесть горячую горбушку только что вынутого из печи хлеба. Старец мне говорил: «Если нужно поесть, то благословись, положи три поклона, сядь и поешь, но отнюдь не тайно, ибо тайноядение бесам вход».
– Или когда бывало отпустит нас за ягодами, то не позволял съесть любую ягодку, а насбиравши, помолясь Богу, сесть и поесть… Квасу мы никогда в келью не брали, а о хлебе не смели и помянуть старцу, чтобы взять в келью. Всегда, бывало, говорил нам старец: ломай себя пока молод, чтобы враг не сломал тебя в старости…
Однажды, испытывая ученика, насколько он преуспел в нестяжании и бесстрастии к вещам, старец Евдоким обратил внимание на икону, которою благословили Дамиана родители, когда он уходил в монастырь.
– Кажется, эта икона у тебя лишняя, – сказал он. – Отдай ее в церковь.
Дамиан не стал объяснять, что икона – родительское благословение. Беспрекословно исполнил приказ.
Суровой и трудной была дорога, по которой вел Евдоким Дамиана, но радостной и светлой была эта дорога для самого «обручника ангельскому образу».
«Пребывая таким образом в совершенном нестяжании и отсечении своей воли, кроме самонужнейшего, в кельи своей ничего не имел, – свидетельствует монастырский биограф Дамаскина. – Вообще, проводя суровую жизнь, редко умывался, лицо же с мылом никогда не умывал, о бане стыдился и говорить, хотя под старость, будучи уже настоятелем – ради немощей телесных – и ходил сам в баню, но никогда не одобрял того, говоря многочисленным ученикам своим, что баня устроена для немощных и престарелых, а никак не для имущих здоровое телосложение и молодых. Этим не советовал он ходить в баню – ради сохранения внутренней чистоты».
Трудно сказать, когда Дамиан обучился грамоте.
Зато известно, что в 1824 году, на Покров Пресвятыя Богороди-цы, игумен Ионафан благословил его в череду читать в церкви Пролог.
Через месяц, 27 октября, Дамиан начал читать и в трапезной…
Наша церковь празднует в этот день память святого мученика Нестора. По благословению великомученика Димитрия Солунского он вышел на схватку со злым губителем христиан Лием и победил его.
– Бог, укрепивший некогда Давида в борьбе с Голиафом, укрепил и раба Своего Нестора против нечестивого Лия – на посрамление нечестивому царю, а верным своим
