в Вашем обществе.
– Понимаю, – кивнул Румянцев, – Дело прежде всего. Если Вам будет угодно, мы могли бы пройти в кабинет.
– Нет, нет, – остановил его цесаревич, – Это излишне. Более того, я просил бы Анастасию Генриховну остаться, поскольку её мнение будет немаловажным.
Румянцев, ни о чём не догадываясь, благосклонно кивнул:
– Как Вам будет угодно, Ваше высочество.
Великий князь приосанился и мягким баритоном, от которого сходили с ума придворные дамы, выразительно и размеренно начал:
– Уважаемый Николай Петрович…
Сашка, терзаемый муками совести, опустил голову и пропустил мимо ушей всю пламенную речь цесаревича! Ухватил сознанием лишь последний кусочек фразы:
– … Вашу красавицу-воспитанницу Анастасию Генриховну за моего верного адъютанта Александра Ивановича Чернышева.
Открыл глаза. И будто заново взглянул на гостиную, на великого князя и на слегка озадаченного Румянцева. Взглянуть на Анастасию ему не хватило мужества.
Николай Петрович был приятно удивлён, что его воспитанницу (не объявленную официально дочерью) пришёл сватать сам сын императора.
– Я польщён, Ваше высочество, – честно признался он, – Капитана-поручика Чернышева я знаю, как внучатого племянника моего старого друга князя Репнина, а так же как достойного офицера и хорошего приятеля моей Анастасии. Буду счастлив видеть его своим зятем.
И он, распираемый радостью, обернулся к девушке:
– Настенька, и всё же последнее слово за тобой. Даёшь ли ты согласие на предложение великого князя?
Она мягко улыбнулась и вдруг ответила:
– Нет.
В гостиной повисла тишина. Мужчины замерли на месте, точно в театральной постановке, где, по словам автора, значится «немая сцена». Первым пришёл в себя Румянцев:
– Настенька…, не заболела ли ты, девочка моя?
– Нет, папенька, я здорова, – тихо ответила она и обратилась к гостям, – Прошу меня покорнейше простить, если не оправдала Ваших надежд, Александр Иванович. И Вы простите меня великодушно, Ваше высочество.
На этих словах почтительно присела в поклоне и быстро удалилась прочь из гостиной. Николай Петрович мгновенно спал с лица:
– В-ваше высочество, – прижимая руки к груди, залепетал он, – Простите, ради бога. Она, вероятно, растерялась. Или не выспалась. Я сейчас. Я верну её.
И он умчался следом за Анастасией.
Александр Павлович в недоумении взглянул на Сашку:
– Что-то я ни черта не понимаю.
Спустя час вернулся Румянцев:
– Такого ещё не бывало, – пробормотал он, – Она заперлась в своей комнате и не желает разговаривать. Ума не приложу, что на неё нашло?!
Сашка, наконец, проявил инициативу:
– Позвольте,
