и в «Записках о Московии» С. Герберштейна.
Однако, по единодушному мнению современников (во вся случае, тех, кто оставил свои записи об этом) – летописи путешественников, австрийского ли посла при дворе Ивана IV Сигизмунда Герберштейна, польского ли историка XVI в. Рейнгольда Гейденштейна или английского поэта Джона Мильтона, – женщиной она была незаурядной.
Итальянские хроники сохранили для нас описание внешности юной Софьи. Если им верить, была она красивой, изящной, невысокого роста. Обладала очень живыми, выразительными глазами и удивительно белой кожей. При большой начитанности владела рукоделием. Известна пелена 1494 г. в Троице-Сергиевой лавре, вышитая Софьей (возможно, по рисунку Дионисия)… По характеру была открытой, склонной к просветительству и меценатству. Стремилась привлечь в Россию деятелей науки и культуры, итальянских врачей, мастеров. При ней и при участии итальянских мастеров (притом, что и на Руси мастера были не хуже, взаимовлияние культур всегда на пользу) началось строительство многих замечательных архитектурных сооружений.
Имела Софья, по воспоминаниям и запискам посланников европейских дворов и русских летописцев, способности и склонности к дипломатии– подтверждение этому вы найдете и на страницах сборника «Россия XV–XVII глазами иностранцев». Ее «величавость и ласковость» в дипломатических делах отмечал, в частности, венецианский посланник Контарини.
Настойчивость и последовательность характера Софьи явились и в ее активной антиордынской позиции – она поддерживала освободительную линию Ивана III, приведшую в лето 1480 г. к знаменитому «стоянию на Угре» и освобождению от ордынской зависимости. Это признают и те историки, которым ее поведение в те трудные для Руси времена не во всем кажется идеальным.
Нужно признать, что идеальной личностью Софья не была при всех ее достоинствах. По мнению современников, довольно своевольно обращалась с княжеской казной, что, по мнению летописцев, нередко шло вразрез с намерениями мужа. Но растраты делала не из мотовства, а преднамеренно, создавая себе опору среди князей и бояр. Хотя, бывало, и корысти ради. Так Н. Л. Пушкарева в книге «Женщины Древней Руси» пересказывает почти детективную историю об ожерелье, которое Софья подарила своей племяннице в 1483–1484 гг., тогда как у Ивана III были относительно этого драгоценного изделия совсем другие планы.
«С начала 80-х годов XV в. не было в Московском княжестве почти ни одного крупного политического события или конфликта, – пишет Н. Л. Пушкарева, – в котором не была бы замешана Софья Фоминична». И надо честно признаться, нравилось это на Руси далеко не всем. Вмешательство Софьи Фоминичны в дела престола многим казалось чрезмерным. Князь Андрей Курбский в «Истории о великом князе Московском» писал в раздражении, что «в предобрый русских князей род всея диавол злые нравы, наипаче же женами их злыми и чародейницами», причем «наипервейшей» из «чародейниц» считал Софью Палеоло г.
Действительно, полна «зла» и «чар»
