мыло… и фильдеперсовые чулки…
– Не надейтесь! Их по предприятиям будут продавать, и только коммунистам…
– А зачем коммунистам фильдеперсовые чулки?
– Ах ты, контра! Давай отсюдова! Не место тебе в советской очереди!
– Понаехали тут, рожи жидовские! Мало вас немец бил…
– Я на днях духи «Красный мак» отхватила. Дорогу-у-щие! Но запах!
– Да-а… А мне денег не хватило – с нас на работе собирали деньги для голодающих США.
– Там тоже люди, тоже есть хотят. Мы-то всё же победители!
– И они вроде победители…
– Им капиталист жрать не даёть. А у нас своя власть, народная!
– И когда нехватки кончатся?
– Когда голов больше, чем ртов, будет.
– М-м… Что вы имеете в виду? Эй, солдатик, разберись с этим врагом народа! Он на нашу власть клевещет! Давай, давай, веди его, куда следует! Очередь меньше станет…
– Может, он бандеровец? Говорят, они во Львове вагоны с зерном отравили. Вот и перебои с хлебом…
– Да, если б не бандеровцы, жизнь бы наладилась…
Соня с ужасом прислушивается к страшному слову «бандеровцы».
– Мама, а может, они и муку отравили? И не надо её покупать? Пойдём отсюда…
– Молчи, Соня! Не болтай о том, чего не понимаешь!
Но Соня понимает! Раз взрослые гасят голос и непроизвольно оглядываются, значит бандеровцы притаились рядом, прикинувшись людьми, – и взрослые не умеют их распознать. Похоже, эти существа живут в лесах, но выходят оттуда в поисках добычи, которую утаскивают в чащу, и там пируют, обсасывая у костров человечьи кости, – по слухам, в лесах видели кострища и скелеты. Начинает тошнить от ужасной догадки: взрослые тоже боятся! Значит, не смогут защитить, если вдруг бандеровец захочет утащить её. Значит, она сама должна приглядываться, готовясь отстоять себя, а может быть – и маму с папой.
Вечерами лёжа в постели она сочиняла истории, главным сюжетом которых были встречи с бандеровцами. Соне всегда удавалось склонить их на свою сторону и убедить исправиться.
– Я вас очень понимаю, – начинала Соня, пытаясь с первых слов заставить себя слушать. – Вы на самом деле хорошие, только голодные.
Бандеровцам нравилось, что они хорошие, – и, чтобы узнать о себе приятное, не торопились есть Соню. Чем дольше Соня льстила им, старясь говорить искренне, тем сильнее начинала жалеть их. Живут в лесу. А там волки с медведями. Филин ухает. Солдаты с винтовками лес прочёсывают. Страшно. Холодно. Озлеешь тут! Конечно, они сами первые виноваты. Но что уж теперь шум устраивать? Дело исправлять надо!
Сколько раз, когда Соня была первая виновата и от этого выходила какая-то гадость, а мама начинала кричать, папа говорил:
– Что уж теперь шум устраивать? Дело исправлять надо. Соня просто не подумала, что из её поступка может выйти. Сейчас она подумает,
