Иззи «Think About You» («Мое сердце стало другим, и я так рад, что ты мне это показала»); затем «Sweet Child o’ Mine» Акселя («Ее глаза как синее небо…»); «You’re Crazy» («Искать любовь в таком темном мире…»); а затем «Anything Goes» словно лопает воздушный шарик и возвращает слушателя в эпоху адского дома («В спущенных трусах / Ты сидишь на мусорном ведре»).
Общее впечатление от альбома напоминает поездку на американских горках, как и жизнь самих музыкантов – в основном жесткую и дерзкую, но временами трогательную и уязвимую. В этом альбоме им удалось достичь искренности, которая ускользала от большинства музыкантов Стрипа с модными прическами. В нем удачно сочетается все, что сделало его таким успешным и за что его полюбили: дикий образ жизни, который придает песням уличную простоту и честность, а непостоянство характеров, которое приближало группу к распаду с точки зрения личных отношений, привносило в музыку неподдельную едва сдерживаемую ярость. Расслабленная игра Иззи и Стивена, отстающая на полбита, в сочетании с жестким ритмом, панковскими замашками Даффа, пятью голосами Акселя на любой случай и взрывная соло-гитара Слэша – все они запечатлены в нужном месте в нужный момент и производят такой эффект, какой и должно производить такое искусство: попадают прямо в нервную систему и вызывают мнгновенный выброс адреналина. Альбом создан не для того, чтобы его обсуждали или критиковали – Лос-Анджелес и весь Стрип существовали не для этого. У Акселя были художественные задумки на будущее, которые он продолжит воплощать, но первый альбом группы был как прямой удар – сильный и ослепительный, быстрый и своевременный, и никоим образом не для потомков.
Почти невозможно было представить его коммерчески успешным проектом, ему не хватало пышности, которую так любили на радио. Алан Нивен даже не был уверен, получат ли они финансирование на съемку видеоклипа, даже если найдут песню, которую можно подчистить для широкой общественности – в альбоме как минимум 12 четких ругательств, а в песне «It’s So Easy» недвусмысленная строчка Акселя «почему бы тебе просто… не пойти на хрен…».
Зато Майк Клинк был уверен, что они с ребятами превзошли сами себя и что альбом ждет успех, несмотря на очевидные коммерческие проблемы. «Я сказал Тому Зутауту в «Geffen»: «Мы продадим два миллиона экземпляров». А он сказал: «Нет, мы продадим пять миллионов!» По словам Барбьеро, песня «Sweet Child o’ Mine» «нам всем показалась бесспорным хитом. Насколько я помню, когда мы закончили работу над альбомом, Аксель спроосил у меня, считаю ли я, что он будет хорошо продаваться. Я ответил, что, несмотря на то, что он не похож ни на что из того, что крутят по радио, я считаю, что альбом станет золотым. Но ошибся всего на 20 миллионов экземпляров».
Название альбома, которое так легко описывало всю жизнь Guns N’ Roses в конце восьмидесятых, было одной из немногих вещей, которую они придумали не сами. У Акселя была открытка с картиной художника Роберта Уильямса из Лос-Анджелеса – графичным мультяшным изображением робота, который стоит рядом с изнасилованной женщиной в порванной блузке,
