гору пытался подняться человек, куда боги запретили восходить. И его оттуда метелью и ураганным ветром сдуло.
– Он умер?
– Не знаю. Это мой отец видел. Я сам не видел.
– Откуда ты знаешь об этой священной горе? И где она находится?
– Мой отец рассказывал. Он рассказывал нам, что эта гора находится от наших юрт примерно в сорока километрах. А мой отец, Бахтияров Яким Иванович, был уральским пастухом и рассказывал, что видел, когда пас оленей, что с одной горы сдуло человека.
– Что за чёрт?! Когда это было? И что за человек там погиб? – разволновался председатель, держась за сердце.
Анфиска подскочила, увидев, что Михаил Ананьевич покраснел весь и руку на груди держит. Принесла ему стакан воды, как бы чего дурного не вышло.
– Что вы тут за страсти такие рассказываете?! – недоброжелательно глянула она в сторону Петра Бахтиярова.
– Я не знаю этого человека. Это уже давно было, когда мой отец ещё был жив…
– Так и отец твой тоже умер?!
– Да, давно уже! Больше пятнадцати лет назад.
Мокрушин выпил стакан воды и облегчённо выдохнул.
– Так это было пятнадцать лет назад?
– Ну да, больше, чем пятнадцать. Я и говорю, что когда мой отец, Яким Иванович, ещё был жив, рассказывал, что был такой случай. И про эту гору говорил, что опасно ходить туда, и строго-настрого наказывал, чтобы мы туда не ходили. Ещё когда жив был, остерегал нас, а потом он умер.
– А как гора называется, куда отец запрещал вам ходить и где человека сдуло?
– Не знаю, как называется. Но эта гора, о которой он говорил, находится от наших юрт примерно в 40 км – 30 км в верховьях реки Вижай.
Вдруг манси Бахтияров встал, вспомнив, что там ждёт его брат Николай:
– Ладно, председатель, заболтался я тут с тобой, сейчас брат мне взбучку даст. Нужно к дяде ещё наведаться… перед отходом в юрты.
Манси Пётр Бахтияров направился к выходу и вдруг остановился, о чём-то вспомнив:
– Ах, да! Забыл совсем, зачем заходил к тебе, председатель. Газеток старых хотел взять, чтобы сигаретки крутить. Знаю, что у тебя их много всегда.
Мокрушин достал из нижней полки стола кипу старых газет, ещё за прошлый 1958 год, и протянул их Бахтиярову:
– Ты бы прекращал курить эту махорку, того и гляди: с кашлем однажды лёгкие выплюнешь!
Манси вышел, помахав у ворот рукой. Сел в оленью упряжку и укатил в сторону дома своего родного дяди, Бахтиярова Ильи Ивановича. Позади осталась только снежная дымка.
Блинов поднимает тревогу
На утро Блинов не смог сидеть на лекциях в своём родном институте, так как он не находил себе места. Он был человеком действия, поэтому считал,
