Игоря Дятлова у берёзки после раскопки.
Труп Зины Колмогоровой на склоне горы Холатчахль после раскопки.
Мою голову не покидают 9
После того, как коллегу журналиста Григорьева, Юрия Ярового, взяли в качестве понятого на место происшествия, а он (Григорьев), который просился полететь туда несколько дней подряд, остался снова не удел. Сказать, что Геннадий Григорьев расстроился, – это не сказать ничего. Как часто в нашей жизни бывает так: чего мы хотим больше всего на свете – именно этого мы не получаем. А неудачи на пути к цели ещё больше разжигают наш интерес.
Журналист Геннадий Григорьев. Фото сделано летом 1959 года.
Геннадий Григорьев в гостях у Степана Курикова в посёлке Суеват-Пауль. 1958 год.
В 13 часов дня, после того, как собкор газеты «Уральский рабочий» города Краснотурьинска долго провожал тоскливым взглядом взлетающие вертолёты на перевал, – а на борту одного из них улетал Юрий Яровой – Григорьев ещё долго стоял в оцепенении и размышлял. Что ему делать дальше? Ни на какую другую тему журналист не мог думать, кроме как о пропавших девяти туристах на горе Отортен. Дни командировки продолжались, а он до сих пор не написал ни одной строчки для своей газеты.
– Вас тоже не взяли, коллега? – послышался за спиной Григорьева мужской голос, который привёл его в чувства и вернул на мёрзлую, холодную землю. Григорьев повернул голову сторону голоса и увидел перед собой человека высокого роста, темноволосого, с гладко выбритым лицом.
– Малышев Александр Сергеевич, – не дожидаясь вопроса, представился гладковыбритый, подтянутый мужчина и протянул правую руку, приветствуя собеседника, – редактор Ивдельской городской газеты «Северная звезда» – «Северушка», как нас называют ласково местные жители.
Григорьев наконец-то очнулся от своих тягостных мыслей, увидев перед собой коллегу, и не просто журналиста, а самого редактора известной городской газеты.
– Ах, простите, задумался! Геннадий Григорьев – собкор «Уральского рабочего» города Краснотурьинска, – быстро исправился он и пожал протянутую ему руку.
– Давно здесь дежурите, на аэродроме? – участливо поинтересовался редактор Малышев, видя, как Григорьев зябко втягивает плечи и шею в чёрную кожаную куртку.
– Уже третьи сутки… – пожаловался Григорьев своему коллеге, который как никто должен был понять его.
– Нельзя туда нашему брату, журналисту. Я тоже вот хотел статью написать про группу пропавших туристов на Уральском хребте. Уже были кое-какие наброски, но приехал главный прокурор из Свердловска и запретил нашему брату появляться на месте происшествия и что-либо писать. Боятся, что напишем что-нибудь не то, и это «не то» еще больше усилит народные волнения по поводу этой трагедии…
Товарищ Малышев был очень разговорчивым, коммуникабельным человеком, с добрыми глазами. Он всё говорил и говорил что-то Григорьеву, но тот слышал только некоторые слова, вырванные из контекста
