в полной темноте.
– Мы возвращаемся к Двери? – спросил Ричард.
– Ну да. Только сначала мне нужно кое-что уладить, позаботиться о своей безопасности. Когда выйдем наружу, не смотри вниз.
– Почему? – спросил Ричард. Тут ему в глаза хлынул свет, и он невольно посмотрел вниз.
Яркий дневной свет чуть не ослепил Ричарда. Дневной свет? – удивленно подумал он. – Не может быть. Ведь когда я зашел в переулок, на Лондон уже спустилась ночь, а это было всего-то час назад. Он карабкался по железной лестнице, вделанной в стену какого-то высокого здания, а под ним…
Под ним был Лондон.
Крошечные машинки, крошечные автобусы и такси, крошечные домики, деревья, малюсенькие грузовички и крошечные, просто микроскопические люди. Он с трудом мог различить все это далеко внизу.
Сказать, что Ричард Мэхью страдал от акрофобии,[14] было бы не совсем верно, – это все равно что утверждать, что Юпитер крупнее утки. Нет, Ричарду не просто делалось страшно, когда он оказывался на горе или на последнем этаже высокого здания, – это рождало в нем тупой, невыносимый ужас, от которого потеют руки и хочется кричать во все горло. Ему казалось, что если он подойдет слишком близко к краю, какая-то неведомая сила подтолкнет его, и, не владея собой, он непременно шагнет в пустоту. В такие минуты Ричард переставал доверять самому себе, и это пугало его даже больше, чем сама бездна. И хотя он понимал, что акрофобия – своего рода болезнь, он ненавидел себя за это и старался держаться подальше от высоких зданий и гор.
Ричард застыл, вцепившись в железную скобу. У него заболели глаза, а дыхание стало прерывистым.
– Я вижу, – послышался знакомый веселый голос сверху, – кто-то меня не послушал?
– Я… – У Ричарда пересохло в горле, он судорожно сглотнул. – Я не могу лезть дальше.
Руки у него вспотели. А вдруг потные ладони соскользнут со скобы, и он полетит вниз?..
– Еще чего! Конечно можешь. А впрочем, если хочешь, оставайся здесь, на лестнице. Повисишь пару часов, пока не замерзнут руки, а потом полетишь вниз, разобьешь башку о мостовую и наконец перестанешь бояться.
Ричард посмотрел на маркиза. Тот улыбался, а заметив, что Ричард на него смотрит, отпустил обе руки и помахал ими в воздухе. Ричарда тут же захлестнула волна панического страха.
– Вот сволочь, – пробормотал он, протянул правую руку вверх и нащупал следующую скобу. Потом переставил правую ногу. Протянул левую руку. Так, очень медленно и осторожно, он лез все выше и выше. Вскоре Ричард увидел прямо перед собой край крыши. Перебравшись через него, он растянулся во весь рост.
Он слышал удаляющиеся шаги маркиза, ощущал ладонями шершавое покрытие крыши и всем телом – твердую поверхность. Сердце бешено колотилось в груди.
Неподалеку послышался хриплый голос:
– Что тебе здесь надо, Карабас? Ступай прочь. Прочь!
– Старина
