примерно 38 тысяч человек), артиллерии, технических частей, танков и т. д. В воздухе пронеслись самолеты. После грандиозного парада гости направились к главному входу в Эрмитаж, поднялись по парадной лестнице, прошли через анфиладу гостиных, в специально приготовленные для высоких гостей апартаменты, в прошлом принадлежавшие Александру II: большой белый зал, золотая гостиная, будуар, спальня падишаха, уборная, спальня королевы, ее уборная, спальни двух принцесс и принца, апартаменты двух министров.
«Затихший, оголенный дворец, превращенный в музей, вдруг ожил. <…> При входе караул, швейцары в ливреях, в столовой огромный накрытый стол, накрыт по-старинному: корзины из витого сахара, башни из масла, куропатки, украшенные перьями. <…> Золоченые кресла, лакеи <…>. По Залам разносится забытый звук: «их величества», «его высочество принцесса», шпоры, приказания, караул» [100].
Обстановка гостиных была великолепна. «Жаль будет, если это помещение не удастся сохранить в его нынешнем виде на случай каких-либо новых приездов», – писал Флоринский [101]. (К счастью для потомков, Зимний дворец не был превращен в Дом приемов.) Остальная свита разместилась в гостинице «Европейская».
В 14 часов в большом белом зале состоялся завтрак, на котором, кроме членов правительства, присутствовали командующий морскими силами Балтийского флота т. Викторов и член Реввоенсовета ЛВО т. Сааков. Военная составляющая оставалась главной в каждом пункте программы. В тот же день во время митинга на Фарфоровом заводе Ворошилов обратился к собравшимся рабочим с речью, в которой объяснил характер отношений с Афганистаном и роль «верховного вождя этой страны, Амануллы-хана» [102].
На следующий день, 11 мая, падишах вместе с Караханом и Ворошиловым отправился в Кронштадт. (Королева в сопровождении наших дам каталась по городу и делала покупки.)
12 мая протокольной службе пришлось урегулировать конфликт в Академии наук, куда Аманулла-хан отказался поехать, заявив, что королева больна и он не может оставить ее ни на минуту. В это время в Академии собрались все 43 академика во главе с Карпинским. Когда они узнали, что падишах не приедет, поднялся ропот возмущения. «Знаем мы эти болезни, – горячился какой-то желчный старичок, – небось в Париже академию посетил, в других городах также, а к нам пожаловать не захотел, мы это запомним» [103]. На следующее утро, когда Аманулла-хан явился в Академию, выдающемуся востоковеду-индологу, иранисту, секретарю АН С.Ф. Ольденбургу едва удалось собрать примерно 10 ученых. Падишах принес извинения, ему показали афганскую коллекцию семян культурных растений академика Н.И. Вавилова, который преподнес ему свои труды об Афганистане.
Вечером в театре Флоринский принял все меры, чтобы ситуация, возникшая в Москве, не повторилась в Ленинграде: с этой целью в центральную ложу публика впускалась только по специально составленному списку.
13 мая падишах совершил поездку по городу и посетил мечеть. Перед отъездом в Крым А.М. Коллонтай,
