рада, наконец, встретить хоть одного знакомого человека. Мы доехали на машине до моста Нибелунгенбрюке (Nibelungenbrücke), недалеко от площади Хауптплац (Hauptplatz), и немного прошлись пешком до ресторана Стейкхаус. Рядом с рестораном находился известный Музей современного искусства Лентос, он весь светился голубыми и розовыми огнями, отливая на воде Дуная. В ресторане по правую сторону был накрыт длинный стол человек на двадцать, и почти все места за ним уже были заняты друзьями Фабиана. Они оживились при виде нас, парни встали и Фабиан начал по очереди их представлять мне, а девушки не проявили особого интереса, они разговаривали между собой и неторопливо пили вино из высоких бокалов. Я надеялась, что кто-то из девчонок поговорит со мной, но меня окружили парни и начали расспрашивать, уважаю ли я Путина, на самом ли деле мы всё время пьём водку и идёт ли в Москве снег в июле. Хотела рассказать про Анадырь, но не стала. Среди парней был также брат Фабиана Тео, который был с ним в Египте, когда к ним подошли Надя и Женя. Кстати, оказалось, что Тео тоже заинтересовался тогда моей фотографией и даже спорил с братом, чтобы он отдал ему мой адрес электронной почты. Но Фабиан, несмотря на сомнительность авантюры, не поддался на уговоры. Фабиан всё время рассказывал брату обо мне, о том, что мы подружились, и Тео постепенно проникся ко мне симпатией. На вечере он всё время сидел рядом, о чём-нибудь со мной говорил, доливал мне вино и заказывал, что мне хотелось.
На горячее нам принесли шикарные стейки под разными соусами. Мы заказали все виды шнапса, которые имелись в ресторане, больше всего мне понравился грушевый. Ребятам было особенно интересно наблюдать за моей реакцией на разные вкусы, и они непременно пытались предложить мне выпить водки после каждого нового вида шнапса, но я отказывалась. Они на самом деле были уверены, что все русские пьют только водку, причём без перерыва. Несколько парней из компании входили в состав футбольной команды, где играл Фабиан, они держались отдельно и обсуждали, судя по жестам, детали недавней игры. Ребята стали учить меня самому сложно произносимому слову на австрийском диалекте, звучало оно как-то вроде «айхкетцельшвейф», но сказать его нужно было с определённой интонацией. Все заразительно смеялись от того, что это слово получалось у меня без акцента! Это при том, что я не говорю по-немецки. Означало это слово «хвост белки».
После нескольких часов за поеданием вкуснейшего мяса, овощей, луковых колец в кляре под пиво и шнапс, мы вышли на улицу. Там стало заметно прохладнее, многие сразу разошлись по домам, так как время было довольно позднее. Но осталось пятеро человек, готовых продолжать банкет, и мы поехали в кафе. Меня удивило то, что все они после выпитого шнапса спокойно сели за руль! Ни на секунду не усомнившись! И нас ни разу никто не остановил. В кафе ребята играли в дартс, а мы вдвоём с единственной из оставшихся девушек, Тиной, пытались сложить беседу на ломаном английском. Ломаном – потому что ей, видимо,
