есть парень? – спросил Артём, когда Лия села в свою машину.
– Не знаю, – ответила она, заводя мотор, – еще не решила.
В Москве, где Артём три года проучился в Бауманском, у него было немало друзей. Приезжал он туда в последнее время не часто, но зато ему всегда удавалось собрать самых близких. Они еще были достаточно молоды и не успели заматереть до той стадии, когда, «звонок другу» звонком и кончается – на большее уже нет времени.
Встретились по традиции в «Этаже». Пришли все, кроме Игоря, которого иначе, как Киплингом, никто не называл.
– У него крыша поехала, – объяснил Славка, – читает фантастику и мистику, живет в «сети». Несет какую-то ахинею, про то, что конец света давно уже кончился, а идиоты все еще ждут его наступления. «Идиоты», выходит, мы.
Они пустились в спор, забыв, что решили относиться к Киплингу и его бреду свысока и снисходительно. Естественно, потом плавно перешли на женщин. Расстались за полночь. Артём отбрыкнулся от всех попыток ребят подвезти его до гостиницы. Взял такси, заехал в «Седьмой континент», вышел хорошо отоваренный и отправился к Киплингу.
Игорь открыл где-то после 7 минут непрерывного звонка в дверь. Но, даже после этого, Артём не снял руку со звонка. Игорь сделал это сам, буркнув: «Настырен хуже еврея и татарина».
– Зато не дурак, как Иван, – парировал Артём. – Звонок-то, что не дезактивировал?
– А слов каких нахватался! – ответил Киплинг. Они обменялись «мушкетерским» приветствием и потопали на кухню. Артём ожидал увидеть в квартире полный развал, как и приличествует человеку, у которого «крыша поехала». Но квартира была тюнингована от и до. Это был «умный дом». Насладившись произведенным впечатлением, Киплинг сказал: «Рот закрой – машина решит, что ты голоден». Предложение не было утрированным – Артём и впрямь стоял с открытым ртом.
– Наркотиками в «сети» торгуешь? – спросил он.
– «Уголовный Кодекс я чту», – хмыкнул Киплинг, – старик, в наше время есть более прибыльные и менее опасные дела. А что тебя, дитя глобализации, привело в Белокаменную?
– Глобализация… Игорь, ты думаешь, она продукт нашего времени?
– Надо же – не спросил, как я к ней отношусь. Конечно – нет. Каждый занюханный император стремился к этому.
– Нет, ты говоришь о власти над миром, а глобализация – это другое, это демократия без границ. Это права и свободы и…
– Ну, и что тут другого? Просто вместо конкретного императора неконкретная демократия. Все равно будет единый управляющий орган – какие-нибудь избранные, бдящие, хранящие. И его глава. Или три главы. Какая разница? А про права и свободы – «Свобода! Равенство! Братство!» – еще масоны придумали. Кстати, известные глобалисты. Управлять легче, когда все схвачено. Тем более – везде. А тебе что до этого? Ты же пофигист.
– Ну да. Может, эта глобализация будет мешать моему пофигизму.
– Брат, не темни. Слушай, а чт�
