с человеком, преследующим его.
Он предложил Полине посидеть где-нибудь, втайне надеясь, что она откажется, но она согласилась. Макс про себя чертыхнулся. Больше всего ему не хотелось сейчас пускаться в какие-либо объяснения, выслушивать сентиментальные признания. Но делать нечего, слово – не воробей.
В маленьком фешенебельном ресторане «Венеция», завсегдатаем которого он являлся много лет, и который находился совсем рядом, здесь же, в квартале от этого последнего, оставшегося непроверенным, дома, их радушно встретили, усадили на лучшие места. Это было удивительное заведение. Небольшое старинное здание, построенное еще в середине девятнадцатого века, с балконами и колоннами, располагалось в парке, засаженном каштанами, на берегу живописного пруда. Огромные, низко расположенные окна к вечеру загорались мягким, чуть приглушенным светом, и ресторанчик казался сказочным пряничным домиком, окруженным волшебным лесом. Макс очень любил этот ресторан, любил этот парк с его широкими просторными аллеями, где каштаны цвели по весне белоснежными, похожими на свечи пирамидами, а осенью покрывались мягким шелестящим золотом, любил этот тихий пруд, на берегу которого так хорошо было думать вечерами после трудного рабочего дня.
Неизменный Кох Иван Иванович, пожилой официант в черном бархатном фраке вежливо поклонился Полине, отодвинул стул: «Прошу, мадам!» Она смущенно улыбнулась Максу, неловко села. По всей видимости, в таких ресторанах ей бывать не приходилось. Он заказал то, что обычно заказывал: мясо, рыбу, легкий салат, дорогое вино. Полина ела с большим аппетитом, видимо, надоела картошка в сковородке. Да, со Светланой ее, конечно, не сравнить. Та за столиком сидит как на царском троне, к еде притрагивается едва-едва, небрежным движением цепляя кусочек на вилку и изящно отправляя его в накрашенный рот. Полинка ест как уставшая, рано постаревшая женщина, пытающаяся подобрать последние крохи, которые дает ей жизнь. Но Полина со всеми своими морщинками, в старом вытянутом свитере была почему-то сейчас ближе Максу, чем его собственная жена с ее изяществом и холеностью. Ему нравилось и то, что Полина, вопреки его опасениям, ни о чем его не спрашивала. Она просто наслаждалась вкусной едой и приятной обстановкой. Он смотрел на нее, улыбаясь. Она вдруг смутилась, перестала есть.
– Ты так смотришь. Что, ем смешно? Или слишком много?
– Нет. Что-ты… Ешь на здоровье. Я просто любуюсь… Хороший аппетит – признак чистой совести. Помнишь Сан Саныча? Это его слова.
Сан Саныч – школьный учитель Максима и Полины, ученики обожали его, посмеиваясь над его пристрастием к различным высказываниям. Чудаковатый, чудовищно рассеянный Сан Саныч любил цитировать классиков, да и сам частенько изобретал различные афоризмы, которые у всех потом были в ходу.
– Помню, конечно, – Полина грустно улыбнулась. – И еще знаешь, я вспоминаю, как мы с тобой с трудом достали «Мастера и Маргариту»… Помнишь? Поменяли на твой приемник
