никто не узнал. Такое устройство блокирует всё, что создано подслушивать и подсматривать. Вдобавок, включает им «фон»: видимость или слышимость какой-нибудь звуковой или визуальной заставки. У меня, например, фонит ругань и показ зверского мордобоя. А настоящий разговор не слышен. Мы часто прибегаем к этой «штучне», ведя с кем-нибудь, к примеру, финансовый договор о неразглашении…
– Предельно понятно, – Линда поморщилась.
– Нет, вы не так меня поняли. Я не буду требовать с вас денег за молчание. С вами я хотел бы поговорить секретно для вашей же безопасности. Я помещу в газету только те сведения, которые вы разрешите…
– Ладно… Я уже сказала, что за мной следят. С недавнего времени. Даже сейчас за мной следовали неизвестные… Я всегда была смелой, пускалась в странные развлечения…
– Вы играли с огнем…
– У меня была защита: люди моего дяди. Телохранители. Он всегда меня охранял… И баловал. Но сейчас… Мне очень страшно, – голос Линды задрожал.
– Вы боитесь тех, кто начал следить за вами?
– Я их очень боюсь. Когда они на меня смотрят. Прямо в глаза.
– Как они выглядят?
– Ничего особенного. Бритоголовые. В серых плащах из кондиционфлэша, с капюшонами. Но можно ли вам верить? Вы действительно Иоганн Кролас?
И тут из-за плеч Иоганна слетел сидевший в тени и до этих пор не замеченный Линдой вран.
– Верь ему. Он – честный парень. Он – Кролас. Это я говорю. Враны никогда не врут.
– Откуда у вас – вран?! – удивилась Линда.
– Я его выбрал, – ответил вран за Кроласа, а затем добавил:
– Я сразу догадался, из какого ты племени.
– А я этого сама не знаю, – смутилась Линда. – Я из каких-то дальних пейзан, наверно.
– Из дальних пейзан? – Иоганн подскочил как ужаленный. – Да мыслимо ли это? В места, далеко отстоящие от города – не добраться! Так, во всяком случае, считают все, с кем мне приходилось беседовать.
– Она из народа, зовущего себя дриммерами… Большинство из них имело в предках цыган или евреев. Дриммеры известны тем, что исповедуют религию Кар-рлоса Кастанеды, – уточнил вран.
– Никогда не слышала ничего подобного, – серьезно и грустно сказала Линда. – Помню смутно отца и мать, их друзей – в лесу… Они стоят, образовав круг, и занимаются чем-то, что они называли «крутить пассы». Ещё, они много внимания уделяли снам, – Линда будто силилась вспомнить ещё что-то.
– Это – кастанедовцы, – уверенно закивал вран, – дриммеры. То есть, сновидящие.
– Ещё у моего отца был вран. Враны действительно не врут. Это мне сказал отец, – тихо добавила Линда.
– Ты помнишь врана? – обрадовался Тенгу.
– Смутно. Как и всё детство. Как ты узнал, что я из дриммеров? – спросила Линда.
– Я узнал тебя… По одной твоей песне, – хрипло сказал Тенгу. И вдруг запел:
Ты не бойся в чернейшей ночи
Шагов
