сказала тебе, что не видела ее, и это правда. А теперь выметайся отсюда, пока я не вызвала полицию.
– Ты ее видела. – Его распухшие губы попытались растянуться в улыбке. Она заметила, что с его зубами творится неладное. От некоторых передних остались только жалкие обломки. – Я тебе позвонил, сказал, что не знаю, где Бев. Ты ответила, что не видела ее две недели. Не задала ни единого вопроса. Даже не сказала, что так тебе и надо, хотя я чертовски хорошо знаю, как ты меня ненавидишь. Так где она, ты, тупая манда? Скажи мне.
Кей повернулась и побежала к дальней стене прихожей, чтобы проскочить сдвижные двери в гостиную, сдвинуть их и закрыть на врезной замок поворотом барашка. До дверей она добежала первой – он хромал, – но двери сдвинуть не успела. Том успел поставить плечо между створками, а потом резко распахнул их. Она повернулась, чтобы бежать дальше; он схватил ее за платье и дернул на себя, оторвав всю «спину» до талии. «Это платье сшила твоя жена, говнюк», – успела подумать она, а потом Том развернул ее лицом к себе.
– Где она?
Кей вскинула руку и залепила ему оплеуху. Голова Тома откинулась назад, из пореза на левой щеке вновь потекла кровь. Он схватил Кей за волосы и насадил ее лицо на свой кулак. Кей показалось, что нос просто взорвался. Она закричала, вдохнула, чтобы закричать вновь, и закашлялась собственной кровью. Ее охватил дикий ужас. Такого ужаса она не испытывала за всю свою жизнь. Этот обезумевший сукин сын собирался ее убить.
Она кричала, она кричала, а потом его кулак вонзился ей в живот, вышибив из нее весь воздух, и теперь она могла только раскрывать рот. На мгновение она даже подумала, что сейчас задохнется.
– Где она?
Кей покачала головой.
– Не… видела… ее… – прохрипела она. – Полиция… ты сядешь в тюрьму… говнюк…
Он поднял ее на ноги, и она почувствовала, как в плече что-то надломилось. Снова боль, такая сильная, что Кей замутило. Том ее развернул, по-прежнему держа за руку, потом загнул руку ей за спину, и Кей прикусила губу, давая себе слово, что больше не закричит.
– Где она?
Кей покачала головой.
Он дернул ее руку, дернул с такой силой, что сам хрюкнул. Она почувствовала его дыхание на своем ухе, почувствовала, как ее правый кулак ударил о ее левую лопатку, и снова закричала. Потому что в плече что-то надломилось еще сильнее.
– Где она?
– …знаю…
– Что?
– Я не ЗНАЮ!
Он ее отпустил и толкнул. Кей, рыдая, упала на пол, из носа текли сопли и кровь. Раздался почти музыкальный звон, и, оглянувшись, Кей увидела склонившегося над ней Тома. Он разбил еще одну вазу, на этот раз из уотерфордовского хрусталя 55. Вазу он держал за основание, а зазубренный скол находился в нескольких дюймах от ее лица. Она как загипнотизированная уставилась на острия.
– Вот что я тебе скажу. – Слова вылетали между вдохами и струями теплого воздуха. – Ты сейчас
Уотерфорд – город на юге Ирландии, славящийся своим хрусталем.
