породы в нем не больше, чем в щенке подзаборном. Ты глянь на него! Черноволосый, черноглазый и всего боится – точь-в-точь подкидыш народца из полых холмов. Скажи мне кто, что это чертово отродье, – я поверю!
Дядя обернулся к матери и коротко спросил:
– Чей он?
– А то мы ее не спрашивали, дурак ты набитый! – хмыкнул дед. – Ее так пороли, что бабы говорили, у нее выкидыш будет, а она ни слова. Хоть что-нибудь сказала бы про него, хоть ерунду какую-нибудь, бабьи сказки про духов, что по ночам приходят к девушкам, – я бы этому поверил.
Золотоволосый Камлах разглядывал меня с высоты своих шести футов. Глаза у него были светло-голубые, как у матери, а лицо красное. Мягкие сапоги оленьей кожи были заляпаны желтой глиной, от него пахло потом и лошадьми. Он даже не умылся с дороги. Я помню, как он смотрел на меня сверху вниз. Мать молчала, а дед грозно хмурился, дышал тяжело и хрипло, как всегда, когда, бывало, разгорячится.
– Подойди, – велел дядя.
Я подошел шагов на шесть – ближе не посмел. С трех шагов он казался еще выше и почти упирался головой в потолок.
– Как тебя зовут?
– Мирддин Эмрис.
– Эмрис? Дитя Света, любимец богов? Ничего себе имечко для чертова отродья!
Он говорил дружелюбно, и я осмелел.
– Меня еще зовут Мерлинус. Это по-латыни значит сокол, корвальх.
– Сокол! – фыркнул дед и презрительно махнул рукой, так что зазвенели золотые запястья.
– Это маленький сокол, – добавил я в оправдание и замолчал, видя, что дядя не слушает.
Он задумчиво потер подбородок и обратился к матери, недоуменно вскинув брови:
– Странные имена для мальчика из христианской семьи, Ниниана. Может, это был римский демон?
Мать вскинула голову.
– Может быть. Откуда я знаю? Темно было.
Он, кажется, ухмыльнулся, но король сердито хлопнул себя по боку.
– Слыхал? Сплошное вранье, сказки про колдунов и чушь несусветная – больше ты от нее ничего не добьешься! Садись за работу, ты, и смотри, чтоб твой пащенок мне на глаза не попадался! Теперь это дом твоего брата, а тебе мы приищем кого-нибудь, кто согласится взять обоих, чтобы вы у меня тут под ногами не путались. Видишь, Камлах? Это все, что у меня есть. Так что давай женись побыстрее и сделай мне парочку настоящих внуков.
– Ладно, женюсь, – спокойно согласился Камлах.
Они собрались уходить и больше не смотрели на меня. Меня никто не тронул. Я разжал кулаки и потихоньку стал отступать – шаг, еще шаг…
– Но ведь и ты женился, государь, и, говорят, она уже беременна?
– Это не важно. Тебе нужно жениться, чем скорее, тем лучше. Я старый человек, а времена нынче опасные. Что до этого мальчишки…
Я застыл.
– …насчет него можешь не беспокоиться. Кто бы ни был его отец, раз он за шесть лет не показался, то уж теперь точно не объявится. И будь это хоть сам Вортигерн,
