рисовать. Только для того, чтобы доказать самой себе, что ты способна делать что-то самостоятельно, если вдруг возникнет такая необходимость. – Марк присмотрелся к Динне повнимательнее и нахмурился. – Но тебе не придется зарабатывать на жизнь самой, ты же знаешь. Я никогда не оставлю тебя в таком положении, в каком тебя оставил отец.
– Об этом я не беспокоюсь. И ты ошибаешься, я рисую, потому что мне это нравится, потому что живопись – это часть меня.
Марк никогда не верил, что для Динны искусство – часть ее души. Некоторое время он молчал, глядя в потолок и прокручивая мысли в голове. Наконец он спросил:
– Ты очень сердишься из-за того, что я уезжаю на все лето?
– Я же тебе сказала, что не сержусь. Я буду заниматься живописью, отдыхать, читать, встречаться с друзьями.
– Ты собираешься вести активную светскую жизнь?
Казалось, Марк встревожился, и Динну это позабавило. «Кто бы спрашивал!»
– Не знаю, глупенький. Я дам тебе знать, если меня куда-нибудь пригласят. Наверняка будут званые обеды, благотворительные вечера, концерты и прочее в том же духе. – Марк кивнул, ничего не говоря. – Марк-Эдуард, неужели ты ревнуешь? – Глаза Динны заискрились смехом. Всмотревшись в его лицо, она расхохоталась. – Так и есть, ты ревнуешь! Но это же глупо! После стольких лет!
– Более удобного случая не придумаешь.
– Дорогой, не говори глупости. Это не в моем стиле.
Марк знал, что это правда.
– Я знаю, но, как говорится, on ne sait jamais – никогда не знаешь заранее.
– Да как ты можешь такое говорить!
– А что, у меня красивая жена, в которую нормальный мужчина просто не может не влюбиться, если он не полный идиот. – Давно уже, многие годы, Марк не обращался к Динне со столь развернутой речью. Она не скрывала своего удивления. – Ты думала, я этого не замечаю? Динна, ты – молодая и прелестная женщина.
– Хорошо, тогда не улетай в Грецию.
Динна снова улыбалась ему, как молоденькая девушка. Но на этот раз Марк не улыбнулся в ответ:
– Не могу, ты ведь знаешь, что я должен.
– Хорошо, тогда возьми меня с собой. – В голосе Динны появились непривычные нотки, полушутливые-полусерьезные. Марк не отвечал очень долго. – Ну? Можешь взять меня с собой?
Он отрицательно покачал головой:
– Нет, не могу.
– Ну что ж, тогда, наверное, тебе просто придется ревновать. – Уже много лет они вот так не поддразнивали друг друга. Предстоящий отъезд Марка на три месяца пробудил к жизни целую гамму очень странных чувств. Но Динна не хотела перегибать палку. – Если серьезно, дорогой, тебе не о чем беспокоиться.
– Надеюсь, что так.
– Марк! Прекрати! – Динна подалась к нему и взяла его за руку, он не возражал. – Я тебя люблю, ты это знаешь?
– Да. А ты знаешь, что я тоже тебя люблю?
Динна посерьезнела и посмотрела ему в глаза:
– Иногда я в этом не уверена.
