но обычно в составе фразы вроде: «Дэл могла бы быть просто красоткой, если бы не ее ужасная одежда (прическа, манера держаться)».
– Ты хочешь сказать, что именно поэтому я его любимица? – спросила я.
Мама поправила ноты, стоявшие на резном пюпитре из красного дерева. Как и скрипка, он когда-то принадлежал моей бабушке. Монти настоял на том, чтобы я ими пользовалась. По сути, скрипка и пюпитр были единственными вещами, напоминавшими мне о ней.
– Ты действительно похожа на мою мать, но, думаю, дело еще и в том, что вы с Монти – два сапога пара. Ты будешь за ним хорошенько приглядывать, верно?
Я закрыла футляр со скрипкой и смычком. Если это могло спасти деда от отправки в дом престарелых, как я могла сказать «нет»?
Позднее, когда все в доме заснули, я, лежа в кровати, долго смотрела на бумажные звезды, висевшие на балках, и пыталась представить, как сложится моя жизнь, если я не сдам экзамен и никогда больше не смогу Путешествовать. Каждый выбор необратим, любое решение приводит к последствиям, изменить которые невозможно. Как живут люди, не имеющие возможности услышать звучание других миров? Как вообще можно так жить? От этих мыслей по спине у меня бежали мурашки.
Иногда меня беспокоило то, что мне слишком уж нравятся параллельные миры. Я понимала, что это опасное чувство, и жить надо проблемами того мира, в котором ты реально обитаешь. И все же неизведанные пространства влекли меня к себе, словно магнит.
Выскользнув из постели, я надела свою мешковатую шерстяную кофту и старые джинсы, стянула волосы в узел на затылке, сунула в карман стопку почтовой бумаги и осторожно прокралась на улицу.
Наверное, глупо было отправляться в Путешествие в одиночку, особенно после того, как Совет мне это запретил. Но от мысли, что в ближайшие шесть месяцев мне придется терпеть контроль со стороны Адди, я просто задыхалась – потому и решила позволить себе провести ночь так, как хотелось.
Я переходила из одной параллельной реальности в другую постепенно, все больше удаляясь от Главного Мира и наслаждаясь ощущением собственной силы и свободы. Впитывала звуки всем своим телом – кожей, мышцами, кровью, костями, внимательно изучая частоты, излучаемые разными сегментами Мультивселенной. Многие Путешественники говорили, что в других мирах очень шумно. На мой взгляд, они были неправы. В звучании параллельных миров имелась своя красота – нужно было только прислушаться.
Кондитерская, где продавали пончики, закрылась на ночь. Уличные фонари испускали мертвенно-белый свет, из-за чего моя кожа казалась необычно бледной. Но думаю, вид у меня при этом все равно был счастливый.
В нескольких кварталах от кондитерской я услышала звон гитары и низкий пульсирующий звук контрабаса. Концерт группы в кафе «Грандис». Именно на него приглашал меня Саймон. Вероятно, он уже успел изменить свои намерения или вообще забыл о том, что хотел послушать музыку в моей компании… Но я об этом хорошо помнила.
С
