образов. Сквозь строки стихов виден живой человек, со своими грехами и недостатками, страданиями и мечтами, не идеализирующий ни себя, ни других.
Талант Франсуа Вийона, несмотря на многовековую пропасть, глубоко почитали Илья Эренбург и Осип Мандельштам, Николай Гумилёв, Николай Рубцов, а жизни и творчеству поэта посвящены многочисленные монографии и исследования. Нужно сказать, что акмеисты вообще боготворили Вийона, считая его своим предшественником. Так, Николай Гумилёв в своём знаменитом стихотворении «Шестое чувство» явно пытается подражать своему великому предшественнику:
«Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится,
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Все ж мучится таинственным желаньем;
Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;
Так век за веком – скоро ли, Господь? —
Под скальпелем природы и искусства
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства».
Из его произведения под названием «Большое завещание» мы приведем стихи, в которых неизвестно чего больше – сознания своей собственной неудачливости и никчемности, упования на милость божию или просто иронии над жизнью в целом. Мы читаем то, что он сам предлагает в качестве своей собственной эпитафии:
«Да внидет в рай его душа!
Он столько горя перенес,
Безбров, безус и безволос,
Голее камня-голыша,
Не накопил он ни гроша
И умер, как бездомный пес…
Да внидет в рай его душа!
Порой на господа греша,
Взывал он: «Где же ты, Христос?«
Пинки под зад, тычки под нос
Всю жизнь, а счастья – ни шиша!
Да внидет в рай его душа!»
У Вийона имеется стихотворение, где он говорит о том знании вещей, которое дала ему жизнь. Он знает и понимает «решительно все на свете. И только одного он не понимает – это самого себя». Здесь возрожденческая личность, так высоко ставившая свои собственные знания, а также и глубины своего собственного самоутверждения, несомненно, приходит к признанию краха такого напряженного индивидуализма. Из этого признания невозможности понять самого себя наряду с пониманием всего окружающего мы приведем последнее
