Германии эти меры были приняты за пять суток до этого, и уже 17 июля Вильгельм II провел полную мобилизацию. 19 июля в 19:00 он объявил войну России и стал требовать того же от колеблющегося венского правительства. Начальник генерального штаба германской армии Мольтке-младший потребовал от австрийского генерала Конрада общей мобилизации Австро-Венгерской армии против России.
24 июля Австро-Венгрия объявила войну России. Casus belli (казус белли) – формальный повод для объявления войны – сработал.
И сразу же Первая мировая война высветила не столько мощь России, сколько ее отсталость и неподготовленность. Остро встал и социальный вопрос. Эта война кроме всего прочего дала трактовку современной формы национального движения и вывела на арену истории те массы народа, которые как бы «спали до этого историческим сном».
Поражение России в Крымской и Русско-японской войнах осталось «незамеченным» царями, принявшими трагические события за слабость народного возмущения и нежелание «как следует воевать».
Попытки австро-венгров нанести удар в спину сербам сильным отрядом албанцев потерпели неудачу, так как итальянцы запретили отправку со своего побережья оружия и боеприпасов для албанцев.
Германия в борьбе с Францией и Россией уповала на так называемый план генерала (с 1911 года фельдмаршала) Шлиффена – военного стратега, начальника немецкого генерального штаба с 1891 по 1905 годы.
По существу, к разработке плана войны немецкие военные приступили еще в 1895 году и продолжали совершенствовать его вплоть до 1914-го.
В генштабе среди разработчиков плана проходили ура- патриотические и исторические диспуты, сводившиеся к оценкам окружения Германии. Выступая перед офицерами, Шлиффен констатировал:
«С самого начала германской истории, мы, вследствие неблагоприятного географического положения в центре Европы, были более подвергнуты опасности нападения. Нашим западным соседом был и есть французский народ – самый беспокойный, честолюбивый и тщеславный из всех европейских народов. На востоке нас окружали славянские народности, исполненные неприязни к немцу, который был для них учителем высшей культуры и которого они преследовали с той жестокостью и злобной ненавистью, какую питает непокорный и грубый воспитанник к своему серьезному учителю…
Взаимоотношения между нами и англичанами в течение столетий подвергались разным изменениям. В общем и целом Джон Булль всегда придерживался той точки зрения, что бедному немецкому родственнику можно оказывать покровительство и протекцию, при случае использовать его для черной работы. Но никогда нельзя становиться с ним на равную ногу. По существу, нас никто не любит. Больше могу сказать, такая антипатия существовала еще до того, как зависть к созданным Бисмарком мощи и благосостоянию нашей страны обострила неприязнь к нам. Вот почему мы должны быть вооружены реальным планом обороны и нападения…»
А начинался
