думаю, что это так, – возражает она, продолжая разбирать сумки.
– Так, именно так, Анастейша. Я очень и очень замкнутый. – Мое прошлое виновато в том, что я так делаю. Что я так делал.
Наливаю вино в два бокала и один протягиваю ей.
– За нас… – Я поднимаю свой бокал.
– За нас. – Она отпивает глоток и продолжает хлопотать на кухне. Она в своей стихии. Я вспомнил, как она говорила, что готовила своему отцу.
– Тебе помочь?
Она косится на меня взглядом женщины, привыкшей все делать самостоятельно.
– Нет, все нормально… посиди.
– Я с удовольствием помогу.
Она не скрывает удивления.
– Тогда нарежь овощи.
Сказано так, словно она делает огромное одолжение. Пожалуй, она права, не доверяя мне. Я совершенно беспомощен на кухне. Моя мать, миссис Джонс, мои сабы – с тем или иным успехом – выполняли эту миссию.
– Я не умею готовить, – признаюсь я, разглядывая острый, словно бритва, нож, который Ана мне вручила.
– Тебе это и не нужно. – Она кладет передо мной доску и пару стручков красного сладкого перца.
Что мне делать со всем этим, черт побери? Какая у них странная форма.
– Ты никогда не нарезал овощи?
– Никогда.
Неожиданно ее это веселит.
– Тебе смешно?
– Оказывается, есть что-то, что я могу делать, а ты нет. Согласись, Кристиан, это забавно. Вот, я покажу тебе, как надо резать.
Она прижимается ко мне плечом, ее рука касается моей, и мое тело оживает.
Господи.
Я отодвигаюсь.
– Вот так. – Она разрезает стручок пополам и одним плавным поворотом ножа очищает от семян и перепонок.
– Хм, оказывается, все довольно просто.
– У тебя не должно возникнуть сложностей. – В ее тоне звучит шутливая насмешка.
Неужели она думает, что я не сумею нарезать овощи? Старательно берусь за дело.
Черт побери, эти семена не так-то просто вычистить. Труднее, чем я думал. А казалось, что так просто. Она протискивается мимо меня, чтобы взять вок, и трется ляжкой о мою ногу. Нарочно, не сомневаюсь, но изо всех сил игнорирую действие этого прикосновения на мое либидо и продолжаю аккуратно нарезать перец. Лезвие такое непослушное. Она идет обратно и на этот раз задевает меня бедром, потом снова, еще раз. Мой орел ликует и одобряет.
– Я знаю, что ты делаешь, Анастейша.
– Кажется, это называется приготовлением ужина, – отвечает она с невинным видом.
А-а. Игривая Анастейша. Неужели она наконец осознала свою власть надо мной?
Схватив другой нож, она присоединяется ко мне – чистит и режет чеснок, лук-шалот и зеленую фасоль. При этом использует любую возможность, чтобы прижаться ко мне.
– Ловко ты орудуешь, – бормочу я, принимаясь за второй стручок.
– Нарезаю? – Невинный
