Он знал, что Томас Говард очень дружен со Стивеном Гардинером, епископом Винчестерским. Епископ поддерживал стремление короля избавиться от влияния папы римского на церковь Англии, но был непримиримым противником доктрины, предложенной архиепископом Томасом Кранмером, которого опять-таки поддерживал Кромвель.
– Вы меня переоцениваете, Чарльз, – ответил Норфолк, по-прежнему улыбаясь. – Я преданнейший из слуг короля и всегда им был.
– О нет, я вас недооцениваю, Том, – возразил Саффолк. – Иногда вы меня пугаете. Ваше честолюбие бьет через край…
– Давайте поскорее покончим с этой комедией! – рявкнул король. – Если я должен на ней жениться, то приступим к делу.
Король в сопровождении придворных прошел через весь дворец в покои принцессы Клевской. Анна спокойно дожидалась жениха. Ей тоже не хотелось вставать с постели, и она тянула, сколько могла. Когда наконец Анну вынудили подняться, потребовались долгие уговоры, чтобы она соблаговолила выкупаться в розовой воде. Строгие правила, в которых была воспитана принцесса, утверждали, что телесная чистота – это суета и грех гордыни; но тем не менее она наслаждалась купанием.
– Я буду купаться каждый день, – объявила она дамам. – Нисса Уиндхем, чем пахнет эта вода? Какой приятный аромат.
– Маслом дамасской розы, ваше высочество, – ответила Нисса.
– Мне нравится! – воскликнула принцесса, и девушки засмеялись.
Это не было насмешкой над будущей королевой; они просто радовались, что сделали счастливой свою госпожу. Все до одной знали, что король недоволен. Лишь неведение относительно английских обычаев и слабое знание языка спасли Анну от жесточайшей обиды. Король ей нравился не больше, чем она ему; однако Анна была женщиной, и у нее была собственная гордость.
Внесли ее свадебные одеяния, которые вызывали всеобщее восхищение. Платье из парчи было украшено цветочным узором из жемчужин. Скроенное по немецкой моде, оно было без шлейфа, зато с круглой широкой юбкой. На ноги Анне надели кожаные туфельки с едва заметным каблучком, чтобы хоть немного скрыть высокий рост, который столь неприятно поразил короля. Светлые волосы были распущены, что должно было символизировать девственность, а на голове красовалась изящная золотая диадема, инкрустированная драгоценными камнями. Золотые трилистники имитировали веточки розмарина, символ плодовитости. Матушка Леве надела на шею госпоже ожерелье из крупных алмазов в золотой оправе, а затем застегнула на ее тонкой талии алмазный поясок. В глазах почтенной женщины блестели слезы. Несколько слезинок скатились на смуглую щеку, и принцесса ласково отерла их собственной царственной рукой.
– Ах, если бы мама могла видеть тебя, моя дорогая, – сказала матушка Леве.
– С ней все в порядке? – спросила Ниссу леди Брауни.
– Она грустит о том, что матери принцессы нет сейчас рядом и она не может видеть, как она выходит замуж за короля, – ответила Нисса и подумала про себя, что это
