и зависть?! Важно одно, чтобы человек в ослеплении будущей добычей, званиями и почестями не замечал очевидного – своей слабости и силы противника, – шел напролом, рвался, будто одурманенный запахом крови зверь, к цели! Лишь простым нукерам нельзя позволять жить надеждой на легкую победу.
– Черное вой… – Аччыгый за завесой входа вдруг осекся на полуслове.
Да и главы родов, просившиеся к хану, враз притихли.
– Ожулун-хотун и Борте пожаловали… – почти шепотом произнес кто-то из них.
– Айда к Мухулаю, у него спросим! – стал удаляться голос Аччыгыя. – Он отвечает за черное войско…
«Разбежались!.. – усмехнулся Тэмучин. – Так вам Мухулай все и выложит. Он умеет поводить за нос, когда надо…»
Рядом, при всей схожести, мать и жена различались так же, как солнце дневное и вечернее. Казавшаяся всегда высокой и осанистой, мать была чуть ниже хрупкой на вид Борте. По лицам женщин, полным значительной таинственности, Тэмучин догадался, зачем они прибыли так спешно.
Женщины умели вести дело. Не торопились. Принялись дня начала расспрашивать об охоте. Хан отвечал, понимая, что это лишь подступы к разговору.
– Скоро война, – сказала мать, будто это было для нее открытием.
– Да, война, – закивала жена.
– Всякое может случиться… – продолжила мать.
– Всякое… – вздохнула Борте.
– Нужны решительные действия, – заявила мать.
– Очень решительные, – жена стала кусать губы.
– Да, – согласился хан, более думая о своем, чем слушая женщин. – В одном из боев с кэрэитами уруты и мангуты, можно сказать, пожертвовали собой, вырвав для всех победу. Если бы вы видели, с какой бесшабашностью они неслись в бой. Словно все они вдруг презрели смерть, сминая ряды врага! Каких воинов мы тогда потеряли… Сегодня они могли бы стать ядром тумэна.
– Война есть война, – вздохнула мать.
– Нельзя побеждать такими жертвами, нельзя! – сжал кулаки Тэмучин. – Иначе после одной победы никогда не наступит другая.
– Жалко урутов и мангутов, – покусывала губы Борте.
– Мы приехали к тебе по важному делу, – наконец перешла к сути мать.
– Да!.. – поддержала ее Борте. – У тебя уже четыре сына и все еще одна жена. Я подыскала тебе вторую жену.
– Благодарю, – улыбнулся Тэмучин, – но давайте сначала дождемся победы над найманами, а потом уж будем свадьбы играть, пиры устраивать!
– Твой отец, батыр Джэсэгэй, по-другому рассудил, отправляясь на войну с татарами! – чуть не всхлипнула в сердцах мать. – И был непобедим на той долгой войне!
– Для него ты была женой-хотун…
– Тэмучин! – словно прорвало Борте. – Я справляюсь с хозяйством, и нет нужды делить заботы с другими. Но ты же знаешь, что люди говорят…
– А что они говорят? – искренне удивился Тэмучин.
