охотятся найманы, богаты ли они скотом? Сархай, как усталый подраненный зверь, из последних сил плыл к берегу спасения, когда вступил в расспросы сам Тэмучин. Он указал внести в письмена сведения о том, купцов каких народов больше всего на той стороне, каким товаром промышляет каждый из них и как кого зовут.
– Сархай, я доволен тобой, – сказал он среди всеобщего безмолвия. – Я благодарю тебя и оставшихся там, откуда ты пришел, людей за верность, благородство и ум. Если Бог поможет и придаст нам сил – мы сгоним жир с разъевшихся, высокомерных найманов. Тогда и встретимся после победы на развалинах вражеских стойбищ…
Сархай поднял глаза на хана Тэмучина: ему показалось, что полулежит-полусидит великан, что глаза великана – светлые озера, дыхание – вольный ветер, а плечи – горные склоны. От него веяло спокойствием и уверенностью.
– Идите к тойонам, мэгэнеям и сюняям, – приказал своим полководцам хан. – Пусть узнают все, что знаем мы о нашем недруге. Война становится для нас привычным делом. Таким, как перегон скота. А привычка – дело столь же хорошее, сколь и опасное: мы должны разбить найманов наголову на их же земле, тут нужны хитрость и знание, которые заменят нам численность войска. Идите и расскажите моим военачальникам о бродах, переходах, горных перевалах, о спусках, подъемах и пастбищах и обо всем том, что рассказали мне. Пусть готовятся тщательно, как если бы им предстояло… – помолчал он, – перегонять скот…
Грядущая война и подготовка к ней владели всем в ставке Тэмучина. И Сархай понял, что горячее его тайное желание не будет утолено; что он попал в мощный водоворот великих событий, где человек с его личными страстями и заботами становится лишь частичкой общего потока, которым управляют лишь хан и Бог. Он устало плелся вслед за Джэлмэ, который, словно поняв его невеселые мысли, дружески сказал:
– Не печалься, купец! Понимаю: ты давно не видел своих родных, но время нас не поймет, и наши же дети осудят нас за минуты слабости. Даст Бог, одолеем эту войну, а на перевале вздохнем о наших мелких переживаниях, поживем в достатке со своими семьями. Пока же сделаем так: на днях уходит караван, и к твоим гостинцам я прибавлю свои подарки для твоих родных. Передаст их с караваном надежный человек: это и будет весточкой от тебя… Как?
– Пусть будет так, тойон! – ответил Сархай: приказ освобождает душу воина от слабости, от ненужных искушений.
– Ты же набери китайского товару, – продолжил Джэлмэ, положив руку на усталые плечи Сархая и давая тем самым понять, что и ему близки человеческие переживания, – набери товару и на семи верблюдах завтра же отправляйся обратно. Вот так…
– Слушаю! – поклонился Сархай.
– Даю тебе десяток стариков и двух-трех парней. Ты хорошенько обустрой их у назначенных бродов и перекрестков. Они должны будут встретить наших людей в нужное время и стать их проводниками.
– Слушаю, тойон!
– А теперь иди отдыхать, друг. – Джэлмэ отвернулся и, подобно хищной птице, уставился на возгорающийся
