не только я составил, они были практически у всех командиров подразделений полка. Все также дружно ринулись в парк и начали проверять технику заводкой, тем более, что нам опять везло с погодой. На улице, после небольшого похолодания, снова стояла температура –1-2 градуса мороза. С серого, как солдатская шинель, покрытого унылыми облаками неба, сыпался то дождь, то снежная крупа. А я каждое утро, с командирами взводов из Пункта Технического Обслуживания, забирал подготовленные аккумуляторы, тащил их в бокс. Там залезал через боевое отделение в узкий люк двигательного отсека и в течение трёх часов, пока не заводил установку, находился в весьма неудобном лежачем положении. Сложность была в том, что к клеммам АКБ нужно было подсоединить семь проводов: два на минус и пять на плюс. У меня раньше они были заведены на болты, но после того как при обслуживании техники чужими солдатами, болты были раскручены, и мне пришлось всё это, методом «тык» делать заново.
После того, как машина заводилась, я начинал проверять пусковую установку: работу горизонтальных и вертикальных механизмов, а затем выезжал из бокса и делал контрольный круг по парку. И приступал к следующей машине. В день удавалось завести две, максимум три машины. А ведь помимо всего приходилось ещё участвовать в полковых мероприятиях и ходить на дежурства.
Домой приходил уже выжатым усталостью, как лимон и сил хватало только на то чтобы посмотреть программу «Время» о событиях вокруг Чечни. После чего падал на постель и забывался в тяжёлом сне. А с утра всё по новой. Через несколько дней я срочно был вызван к начальнику ракетных войск и артиллерии округа в кабинет командира артиллерийского полка. Необходимо было срочно представить ему на беседу моего отказника Никифорова и ещё одного офицера-отказника с артиллерийского дивизиона. С ними полковник Шпанагель ещё не беседовал.
Я вёл их через плац и инструктировал: – Товарищ Никифоров, в беседе с полковником Шпанагель попрошу вас высказываться без излишней фанаберии и других ваших псевдодемократических штучек. Ну, а вам, товарищ лейтенант, чего советывать: если вы не хотите ехать – так и скажите ему.
Лейтенант с дивизиона очень боялся предстоящего разговора и всё больше, и больше впадал в не хилую панику: – Товарищ капитан, ну как ему об этом сказать? Подскажите мне, ведь вы уже с ним общались, – ныл всю дорогу несчастный лейтенант.
Как только завёл офицеров в кабинет, так Шпанагель гневливо спросил: – Копытов, кто из них Никифоров?
– Товарищ лейтенант, – начал грозно вещать полковник, после того как я представил Никифорова, – да вы подлец, да ещё какой. Ваши товарищи, ваш командир батареи едут выполнять свой конституционный долг, а вы в кусты. Да вы…, – дальше последовали резкие рассуждения о личности Никифорова. В основном эти рассуждения носили негативно-красочный характер, при этом виртуозно были присовокуплены все сказочные образы, и другая «народная» лексика. Никифоров попытался оспорить эти суждения, но быстро заткнулся и только краснел или бледнел от очередного
