него сочный сладкий персик… Он был уже не молод.
– Был, – повторила я.
Маслов развел руками:
– Увы! Коровин погиб в автомобильной катастрофе, а вы остались невредимы. Вас привезли на «Скорой» в муниципальную клинику и, обнаружив, что никаких травм или угрозы вашей жизни нет, оставили лежать на каталке в коридоре. Вам надо каждый день молиться за свекровь. Она мне рассказала, что позвонила сыну домой, хотела поговорить с вами. Миша сказал:
– Танечка сегодня не ночует дома.
Этти ощутила беспокойство.
– Миша, случилась беда.
– Ты же знаешь, Танюша очень много работает, – деликатно ответил сын, – она завтра вернется.
Но Этти принялась обзванивать больницы и нашла невестку, которая впала в кому.
– Этти меня определила к вам, – пробормотала я.
– Верно, – кивнул Филипп Андреевич, – вы умница, не переживайте. Я знаю людей, которые, забыв прошлое, прекрасно живут дальше.
– Намекаете, что я никогда не восстановлюсь? – уточнила я.
– Кто это сказал? – делано возмутился доктор. – Вы демонстрируете успехи. Вспомнили Этти, мужа, своих родителей, бабушку.
– Ну да, – промямлила я, – а вот момент аварии начисто забыла.
– Отлично, – вдруг рявкнул Маслов, – зачем держать в уме травмирующие воспоминания о том, как Леониду оторвало голову?
– Оторвало голову? – повторила я.
– Нет, нет, немедленно это забудьте, – приказал доктор. – Я абсолютно уверен: вы впали в кому из-за того, что провели пару часов в машине рядом с изуродованным трупом.
Книжный шкаф, который стоял у противоположной стены, стал качаться, я вцепилась в подлокотники кресла. И вдруг поняла: мое состояние не связано с рассказом о страшной смерти Коровина. Я ничего не помню. Леонид Коровин для меня всего лишь имя-фамилия.
– Не можете вспомнить своего любовника, – догадался Маслов, открыл письменный стол и положил передо мной фотографию.
– Узнаете?
– Конечно, я вижу себя, – после небольшого колебания ответила я, – хотя…
– Если что-то вас тревожит, удивляет, сразу сообщите мне, – велел эскулап.
– Очень уж я тут толстая, – вздохнула я, – и платье старое, вроде я уже не ношу его.
Я умолкла. Что не так на снимке? Почему он мне кажется странным? Вроде обычное фото. Я в темно-синем сарафане, в руках сумка, из которой торчит полотенце.
– У машины стоит Леонид, – пояснил Маслов.
Я уставилась на немолодого мужчину, смело одетого в розовые брюки и голубую рубашку.
– Никаких эмоций, – пробормотала я.
– Они появятся, – заверил Филипп Андреевич, – хотя иногда лучше, когда чувства присыпаны душевной анальгезией, как угли пеплом.
Я зевнула, один раз, другой, третий…
– Вы устали, – констатировал врач, – пора
