из учеников «за обложное произнесение государева слова (слово и дело)» определено было такое наказание: «гонять шпицрутенами чрез все наличное число учеников (до 180) три раза и затем оставить по-прежнему в школе».
В 1739 году до сведения Фортификационной конторы дошло, что в числе учеников Инженерной школы есть трое женатых; в предписаниях конторы по произведенному об этом следствии говорится, что в прежнее время того никогда не допускалось как дела, запрещенного под страхом уголовного наказания, и указывалось для отвращения подобных случаев на будущее время объявить школьникам с отобранием от них подписки, чтобы «никто из них без указа Конторы отнюдь не женился, под штрафом бытия трех годов в каторжной работе»; с этого же времени при увольнении учеников в отпуск (который продолжался иногда до 4 и даже до 6 месяцев, а с просрочками – и до 1,5 года) к обычным требованиям «явиться из отпуска в срок и за время бытности в отпуску инженерных наук не забывать» прибавлялось еще третье: «в отпуску ни для каких законных причин отнюдь не жениться». Но, как видно из дел, все подобные меры школьной суровости оказывались малодействительными. По крайней мере, уже в 1744 году один из артиллерийских учеников, просрочив в отпуску более месяца, оправдывался своею болезнью и смертью жены; Канцелярия приказала сделать с него соответственный вычет из жалованья и «учинить ему при собрании всех учеников наказание батоги нещадно, дабы, на то взирая, другим того чинить было неповадно».
Что касается дела обучения в школах, то оно велось здесь обычным для того времени порядком. Вытвердив букварь, ученик приступал к Часослову, а затем принимался за Псалтирь; окончившим «словесную науку» признавался тот, кто мог бегло прочесть любую страницу Псалтири и Часослова. «Письменная наука» ограничивалась списыванием букв и цифр; потом обучали рисованию, после чего ученики переходили уже к наукам математическим и «до инженерства и артиллерии принадлежащим». Сверх того приказано было обучать всех школьников «пушечной и ружейной экзерциции и показывать им артиллерийскую и инженерную практику», для чего, как уже сказано выше, был устроен на Выборгской стороне учебный полигон.
Относительно специальных предметов преподавания нельзя не заметить, что при крайней ограниченности их объема они и развивались в школах весьма медленно; покойный В. Ф. Ратч, сравнивая школьные записки артиллерии 1750 года с записками Петровской бомбардирской школы, нашел даже, что обучение этому предмету в истекшее полустолетие не только не ушло вперед, но подвинулось назад.
К наиболее существенным причинам неуспешности хода обучения в школах следует отнести, конечно, тогдашний недостаток в хороших преподавателях вообще. Лица, коим поручалось преподавание в школах, за весьма редкими исключениями, далеко не стояли на высоте этого призвания. Достаточно вспомнить отзыв известного майора Данилова, бывшего учеником в Московской Артиллерийской школе, об одном из ее учителей; «это
