что никто не будет и не должен знать. Мы даже наружно не будем подавать вида, что знакомы, а наши встречи будут происходить на конспиративной квартире, – уговаривал я.
– Хорошо, я согласна. Только имейте в виду, я не буду ничего писать своей рукой. Я только буду сообщать, что вам нужно, словесно.
– Прекрасно, это для нас безразлично, – согласился я, делая радостное лицо.
– А теперь говорите, что нужно, а то уже поздно.
Я дал ей пустяковое задание и адрес конспиративной квартиры, где мы должны в будущем встречаться. Мы вышли из кабинета, и я предложил ей ехать дальше одной, дабы не быть скомпрометированной такой компанией.
Вечером того же дня состоялся очередной доклад Окотову.
– Ладно, а что ты думаешь делать с ней дальше? – спросил он.
– А вот подожди, втянем ее постепенно в работу, там видно будет, – ответил я, хотя, признаться, и сам не знал, что я буду делать дальше. Но я был уверен, что обстоятельства подскажут.
Кацман начала работать очень усердно и добросовестно. Я ей давал все более сложные поручения, и она выполняла их без особых затруднений. Она уже могла дать много сведений о красноармейских частях, стоявших в Кагане. Она освещала жизнь и деятельность тогдашнего афганского консула в Бухаре Расула. От нее же я имел сведения о деятельности восставшего Энвер-паши[7]. Одновременно моя агентура следила за самой Кацман и выяснила, что она со своим женихом являются душой секретной разведки Совета народных назиров. По-видимому, пользуясь тем аппаратом, она легко выполняла мои поручения, зарабатывая себе личные деньги.
Теперь она была менее осторожна со мной. Она уже подписала несколько расписок в получении денег от меня. Она заполнила анкету, где ее настоящая фамилия стоит рядом с ее кличкой. Наконец, она даже принесла в последний раз два рапорта, написанных ее рукой. План расправы в голове у меня созрел.
Однажды Кацман по обыкновению пришла на конспиративную квартиру. Она застала меня сидящим за столом с печально опущенной головой.
– Что с вами? – спросила она, усаживаясь в кресло.
– Плохие дела, – начал я, – вчера ночью напился пьяный и не знаю, где потерял портфель. Сегодня я искал по всем местам, где был вчера, но портфеля не нашел.
– А что, там были деньги? – равнодушно спросила она.
– В том-то и дело, что не одни только деньги, – я сделал паузу. – Вы знаете, как я скрываю вашу работу для нас. Так вот, чтобы никто не знал о нашей связи, я все ваше личное дело всегда хранил при себе в портфеле. И вот теперь портфель пропал, вместе с бумагами. Не знаю, что и будет.
Мгновение она сидела и соображала. Затем она вскочила, как ужаленная.
– Так что же вы сидите? Нужно же разыскать. Ведь что будет со мной, если кто-нибудь прочтет эти бумаги. Я же тогда пропала. Что скажут мои родные! Ах! – и она начала плакать.
– Бросьте, не нервничайте! – раздраженно остановил я ее. – Моя агентура сейчас разыскивает портфель,
Исмаил Энвер, известный также как Энвер-паша или (первоначально) Энвер-бей (22 ноября 1881 – 4 августа 1922) – османский военный и политический деятель. Военный министр Османской Империи во время Первой мировой войны. Один из военных офицеров Турции, преобразовавших архаическую и слабую империю в современную Турцию. Один из руководителей басмаческого движения; идеолог и практик пантюркизма, военный. Активный участник Младотурецкой революции 1908 года, один из лидеров младотурецкой партии «Единение и прогресс». Военный преступник, один из участников и идеологов геноцида армян в 1915 году.
