(сразу скажем – ложной) являлось, несомненно, МВД, руководимое М. Мочаром. А потому не приходится удивляться, что первый секретарь видел в мартовских волнениях заговор бывших «пулавян», перекрасившихся в сионистов. Министр внутренних дел ловко манипулировал настроениями партийного лидера, чтобы его руками расчистить дорогу для своих приверженцев в партийных низах.
Деятели идеологического фронта (например, А. Верблян) теперь обвиняли старую когорту коммунистов еврейского происхождения в недооценке роли борьбы поляков за независимость, в «люксембургизме» (т. е. пренебрежении национальной проблематикой в угоду классовой) и в изобретении теории о правонационалистическом уклоне. В принципе, все эти положения (кроме правонационалистического уклона) отражали позицию Гомулки в 1940-е гг., когда он также упрекал КПП и СДКПиЛ[146]в забвении национальных традиций польского народа. Новым был перенос акцентов с партий как таковых на их еврейскую часть.
Чего стоили эти обвинения, показывает статья бывшего министра финансов Е. Альбрехта (разумеется, неопубликованная), которую тот отослал в 1968 г. в Секретариат ЦК, для того чтобы оспорить вышеприведенные тезисы. Альбрехт досконально разобрал всю историю рабочего движения в Польше с конца XIX в. и показал, что недоверие к лозунгам национального суверенитета было свойственно далеко не только коммунистам еврейского происхождения. Но при этом он признал, что, «к сожалению, значительное большинство из нас, тогдашних партийных деятелей, приняло ложную теорию о правонационалистическом уклоне… Фактом также является то, что мы не сумели противостоять наступившему затем террору и репрессиям в отношении лучших деятелей нашей партии…»[147]
Тезис о репрессиях против патриотов в берутовские времена превратился в расхожий штамп, который усиленно эксплуатировали «партизаны», чтобы таким образом лишний раз продемонстрировать свою близость к народу. В апреле 1968 г. М. Мочар в одном из интервью обрушился на «московских поляков» (Бермана и Замбровского), которые, по его мнению, должны были нести полную ответственность за «зло, творившееся до 1956 г.», и прежде всего – за преследования патриотов[148]. И хотя среди этих «московских поляков» далеко не все были евреями, посыл был ясен: «хорошие партийцы», проведшие всю войну в Польше и думавшие о национальном суверенитете, пострадали от «плохих партийцев», чуждых «хорошим» по духу и крови, и к тому же отсиживавшихся в тяжелые времена за советскими штыками.
Подобная расстановка акцентов в прессе и публикациях неизбежно должна была вызвать массовые антисемитские чистки. Так и произошло. По всем предприятиям, парторганизациям и учреждениям проходили проверки на предмет выявления скрытых сионистов. В секретариаты ЦК и первого секретаря слались коллективные письма в поддержку Гомулки и его борьбы с ревизионизмом и сионизмом. Из страны буквально выдавливались лица еврейской национальности,
СДКПиЛ – Социал-демократия Королевства Польского и Литвы. Идейная предшественница Коммунистической партии Польши.
AAN. PZPR KC. Sekretariat I sekretarzy. XIA/331. K. 67–87.
Stola D. Op. cit. S. 120–121.
