темных сосен и осин,
Припав к земле, он так рыдал,
Что лес дремучий застонал,
И ветры жалобно завыли,
И тучи солнце заслонили.
Казалось, что природа вся,
Как человек, переживала.
Поблекла вмиг ее краса.
Кругом темно и мрачно стало.
И грянул гром. И дождь закапал.
Как будто сам господь заплакал.
И юноша тогда вскричал:
«О, бог! Меня ты покарал
И отнял все. За что, скажи?
Не жаль тебе моей души.
Я мучаюсь, а не живу
И постоянно смерть зову.
За что наказан я тобой?
Ответь, ответь, создатель мой!»
Лишь гром ему ответом был.
И дождь сильней, чем прежде, лил.
Но юноша не унимался
И снова к богу обращался.
Он так неистово кричал,
Как будто дикий зверь рычал.
Тем временем старик проснулся, На ложе друга оглянулся.
Увидев, что постель пуста, Почувствовал: стряслась беда.
Встревоженный, что друг исчез, Отправился он тотчас в лес.
Там долго юношу искал.
Его напрасно громко звал.
Никто ему не отвечал.
Лишь гром гремел да дождь хлестал.
И друга своего найти
Отчаялся старик.
Хотел уже назад идти,
Но вдруг услышал крик.
Тот крик из леса исходил
И леденящим душу был.
Казалось, дикий зверь рычал,
Который в муках умирал.
Старик, испуганный на миг,
Пошел на этот страшный крик.
И вышел он на место вскоре,
Где юноша, сраженный горем, Кинжал отчаянно сжимал
И, глядя в небеса, кричал:
«Всевышний! Проклят я тобою.
И над моею головою
Давно уж тяготеет рок.
Доколь страдать я буду, бог?
И тайну страшную хранить?
Я не могу так больше жить!
Даруй мне смерть. Лишь в ней спасенье.
От мук душевных избавленье.
Я жажду, я хочу ее.
Мне опостылело уж все.
Жизнь для меня – печаль и боль.
Покинуть мир земной позволь.
Пусть молния пронзит меня.
Господь, хочу погибнуть я!»
Старик, услышав речь такую,
Стал ближе к другу подходить.
И в ту минуту роковую
Сверкнула молния, и лить
Сильнее прежнего дождь стал.
И юноша тогда вскричал:
«О, бог! Ты смерть мне не даешь. И молнии все мимо шлешь.
Но все равно погибну я.
